Арнольд Цвейг - Радуга

И тут внезапно жалость переполняет ее сердце, чувство сострадания к покойному властелину, подобно струе свежего воздуха, врывается в ее наркотические грезы, в ее лихорадочные мысли. Как ужасно он жил! Он не знал счастья, которое освещает ее путь, он не знал отдыха, который она вкушает каждый вечер, он без устали старался завоевать землю, этот круглый пляшущий земной шар, не зная, что его внутренности божества, неконтролируемая часть его «я», уже давно находились во власти чужеродных микроскопических существ, вызывающих гниение, что эти бактерии, которые по сравнению с ним были не больше, чем он по сравнению с земным шаром, неудержимо овладевали им, продырявливали стенки его кишечника, проникали в его брюшную полость, и пока он, бедный, ничего не ведающий человек продолжал свою шахматную партию, стараясь обыграть весь род людской, победоносная смерть уже давным-давно воцарилась в нем…

То были бесовские деньги, подарок дьявола, колдовское золото Рюбецаля, которое наутро превращается в кучу угля. И это утро наступило. Катастрофа следует за катастрофой. Слухи ползут отовсюду. Все лопается, как большие мыльные пузыри, розовато-зеленые, коричневато-синие; как раз в тот момент, когда они особенно красиво переливаются всеми цветами радуги, вдруг раздается тихий треск и… на носу и губах остаются брызги мыла.

Была ли от этого какая-нибудь польза? Разумеется, нет, наоборот. В чертежные бюро пробирается страх перед увольнением. На пособие по безработице не прокормишься. Какие бы перемены ни происходили каждый день, вся тяжесть жизни падала на тех, кто не владел ничем, кроме своих слабых сил, терпения и любви. Да, таков в конечном счете этот мир: здесь давят слабых, грабят бедняков, обманывают доверчивых, навозные мухи сосут здесь беззащитных младенцев. И над всем этим царит господь бог — господин Кёллер, гигант, владеющий миром. Он сидит за умопомрачительным биллионным письменным столом при минус двухсот семидесяти градусах по Цельсию, глядит сквозь золотые солнца своих очков и управляет аппаратом вселенной, величайшим предприятием мироздания, согласно принципу «каждый за себя». Сидя за пультом управления, он укрощает мятежные и доверчивые детские души людей, весь грех которых заключался в том, что они спрашивали господа бога — «почему». Почему, например, о боже, в мире взрослых столько краж? Или почему не существует бюро находок для заблудших душ? Или же почему люди относятся друг к другу так холодно? А в ответ на это из космоса раздается грубый рык:

— Проходи! Стреляем без предупреждения!

Рози Мюллер ступила на мостовую, чтобы перейти улицу, впадавшую в другую артерию; движение, этот незримый, но убийственный поток, было здесь не очень уж бурным. К сожалению, ряд обстоятельств оказался против нее. И повинна в этом была не только лихорадочная смена видений, проносившихся в ее затуманенном мозгу. Прежде всего против нее было солнце: освещая косыми лучами черные крыши домов, оно било прямо в стекла ее пенсне; солнце извергало целые потоки золотистого света в лицо маленькой женщины, ослепляя ее. И вот, когда Рози, еле передвигая ноги от усталости и мигая от яркого света, очутилась на мостовой и ее белокурые искрящиеся волосы загорелись чарующим огнем в ярко-золотых лучах солнца, зазвонил трамвай, слева пронеслись две машины, велосипедист промчался у нее под самым носом — вот и все, что она успела заметить, грезя наяву. Сзади нее мчался автобус, нагруженный, как верблюд, а по ширине он не уступил бы и двум слонам; громадная, словно скала, туша автобуса двигалась небеззвучно. Рози взглянула налево, посмотрела вперед, еще раз налево, внезапно к ней подскочил полицейский, махнул рукой — и так же внезапно за ее спиной рявкнул гудок автомобиля. Рози так испугалась, что не в состоянии была двинуться с места; шофер нажал на тормоз, и тотчас же к ней протянулась красная рука — совсем рядом была остановка; и если бы Рози не чувствовала себя такой измученной, если бы она не потеряла присутствия духа и не остановилась как вкопанная, она благополучно перешла бы улицу перед самым носом чудовища и достигла бы тротуара — этого прибежища пешеходов. Но как раз в эту секунду детская душа Рози вступила в печальный спор с самим господом богом… От толчка Рози упала на спину, ее окровавленная голова ударилась о тротуар, а щиколотка хрустнула под шиной автомобиля. От сильной боли Рози потеряла сознание, которое охотно отлетело от нее в этот злосчастный день.