Арнольд Цвейг - Радуга

Интересно, сколько всего погромов было здесь за последние два года? Двести? Триста? Он-то ведь знает побольше, чем эта царица телеграфа. Он знает, что в сотнях городов и местечек «Христолюбивые спасители России» еще в 1919 году лихо разделались с евреями, устроили им кровавую бойню, знает он и о том, что на всей Украине вряд ли найдется хоть одна железнодорожная станция, где бы они не вытаскивали проезжающих евреев из вагонов и не расправлялись с ними тут же на путях. Слышал доктор и об артиллерийском обстреле Чеплика и других еврейских местечек. И о бойне, учиненной в Городище по решению городской управы, и о заживо погребенных в братской могиле в Саниеле, Об изнасилованиях при погромах и говорить нечего: из зачатых в насилии метисов — если они родятся и выживут — можно будет набрать добрую роту солдат. Рассказывали ему и о погроме в Любани; скрюченные трупы лежали там на улицах в тех характерных позах, в которых застывают обычно люди, умершие медленной мучительной смертью. Убитых было не так уж много, всего сорок четыре человека. Зато вскоре после погрома умерло двести тяжелораненых — от заражения крови и недостатка перевязочных материалов.

Полный сознания собственного достоинства, доктор шествует через базарную площадь ж своему дому. Точно так же прогуливался он некогда по варшавским бульварам, куда запрещено было появляться правоверным евреям в лапсердаках.

Странное дело, продолжал размышлять доктор, кто бы мог подумать, что в этом быдле кроется подобная энергия? И кто бы мог подумать, что казаки, петлюровцы, деникинцы, белая гвардия, врангелевцы оказались подлинными заплечных дел мастерами, изощренными палачами и мучителями. Прямо профессор а по части пыток. Эти варвары и бандиты понятия не имеют о христианской цивилизации. Триста лет хозяйничали здесь, на Украине, русские и поляки. И вот теперь, стоило вмешаться в дело евреям, стоило двум-трем «комиссарам» высунуться с проповедью своей революционной ереси, и гайдамаки кинулись усмирять народ. Что до него, то он человек культурный и не собирается вмешиваться в эту свалку. Если уж Европа и Лига наций закрывают на все глаза! Антанте сейчас, конечно, не до того. Делят германские репарации да проводят одну конференцию за другой. Ведь небось хватило бы нескольких полков и двух-трех батарей, чтобы охладить пыл здешних героев. А пока что добрая сотня тысяч осиротевших евреев в смертном страхе мечется по Украине, отрезанной от всего мира. Странные вещи творятся на земле — только успевай смотреть.

Погруженный в свои мысли, доктор машинально остановился на середине лестницы, тщетно пытаясь понять, почему же именно среди евреев так много социалистов, желающих во что бы то ни стало «освободить народные массы»? Какое-то повальное слабоумие! Дегенеративный психоз! Освобождать?! Кого? Этот народ? Доктор внезапно расхохотался, и в сером сумраке захохотало эхо над его головой. Нагайка и водка — вот что им нужно. Нагайка и водка — два русских слова, обозначающих весьма реальные вещи. Уж не суждено ли ему здесь, в Проскурове, открыть новое психическое заболевание — социалистическое безумие, dementi socialistica?

Поднявшись в свой кабинет, доктор с довольной улыбкой обнаружил на полу гору бинтов и ваты. Тщательно рассортировав покупки, он разложил их по полкам стенного шкафа, запер шкаф на ключ, а ключ спрятал в бумажник.

Затем он позвал жену и объявил ей, что на будущей неделе он не будет принимать никого, кто хотя бы смахивает на еврея. Кстати, ни бинтов, ни ваты у него сейчас нет. Если начнется стрельба, надо будет немедленно запереть двери и, разумеется, выставить в окне образ божьей матери. «Как слышно, в городе ждут погрома, — небрежно бросил он под конец. — Я, как врач, намерен соблюдать строгий нейтралитет. Этого требуют интересы нашей отчизны, Польши».

Лицо Ольги озарилось хищной улыбкой. Однако он строго заметил ей, что ее корыстолюбие недостойно христианки. Он придерживается нейтралитета — и только; в чужой стране врач обязан быть нейтральным. А то, что он случайно запасся бинтами и ватой, решительно никого не касается!

Но доктор так и не сказал жене, что замысел этот был внушен ему небесным провидением. К чему? Женщины склонны к суевериям, они оскверняют божественные сферы, да и вообще о таких вещах не говорят.

И, успокоившись, доктор положил на тумбочку перед кроватью книгу святого Франциска Сальского «Introduction à la vie dêvote» [20] «Руководство для вступающих на путь благочестия» (франц.) — сочинение епископа Франциска Сальского (1547–1608). , решив перед сном перечитать главу XVIII — «Comme il faut recevoir les inspirations» [21] «Как услышать глас господень» (франц.). .