Арнольд Цвейг - Радуга

Здесь маркиз сделал эффектную паузу и осушил свой стакан.

— Наш герой, получивший в дар от природы не только эфирную душу, но, к сожалению, и грубую телесную оболочку, остался в живых.

Это была, впрочем, лишь краткая отсрочка. Он жил лишь для того, чтобы еще раз свидеться с любимой. Такую он поставил себе цель и только ради этой цели дышал. Амур, покровитель влюбленных, внушил ему открыться умной и опытной старухе, даме, зарабатывающей на жизнь шитьем, — это не значит, что она была виконтесса, ибо было это, к вашему сведению, в стародавние времена. Звали ее Обер е и рекомендовали нашему юноше как изобретательную особу, благосклонную ко всем влюбленным и не жалеющую никаких трудов, лишь бы устроить их счастье. Ведь задача женщин — давать счастье, не тем, так другим путем. Кроме того, он забыл у нее на столе кошелек с пятьюдесятью франками. Не по этой причине, а лишь по чрезмерной своей жалостливости добрая фея согласилась помочь ему, взяв у него для тайных своих целей фиалкового цвета камзол из лионского бархата, окаймленный лисьим мехом и знакомый всем любителям церковной службы, ибо наш юноша по воскресеньям ходил в нем в церковь. Этот камзол Обере перекинула через руку, предварительно распоров шелковую подкладку у нижнего шва и всунув туда иголку с ниткой, и отправилась с ним к молодой женщине. Час она избрала такой, когда счастливый супруг и лавочник развешивал муку. Как обрадовалась хозяйка гостье! Кто опишет их встречу? Для этого мне понадобился бы язык господина Бомарше или Дидро.

Надо было вам видеть молодую красотку в чепчике на волосах! Как мило она болтала с согбенной годами Обере! Опытная старуха хвалила яркий цвет ее лица, лукаво упомянула о коричневых тенях под глазами и спросила, достаточно ли широка ее кровать для ночных сражений.

— Посмотрите сами, — отвечает невинный ангел и ведет гостью в рай, на ноле битвы, в теплое прибежище дозволенного грехопадения.

Какое бурное волнение охватило вас, мои юные друзья! Я вижу это по вашим губам, по вашим блестящим глазам; и это понятно — но кто бы подумал, что такие же бурные желания бродят в старой Обере? Взгляните же, — рассказчик вытянул палец, указал куда-то вперед, и все слушатели посмотрели туда же, — как она опустилась на постель, словно у нее закружилась голова, как нарядный бархатный камзол выскользнул у нее из рук, как она замирающим голосом попросила воды! Молодая женщина, полная сочувствия, сама идет в кухню, а тем временем старуха засовывает в постель камзол, в котором — вы помните — торчит иголка с ниткой, и накрывает его одеялом. Зачем? Вы увидите, любители историй! Она делает это гениально; выпивает воду, быстро приходит в себя и прощается.

Юного, волнуемого надеждой любовника — вы о нем не забыли — она приглашает на половину девятого вечера к себе; она советует ему поесть крепкого бульона и тушеного сельдерея.

Мои рейнландцы, таким звучным хохотом вы безусловно сделали бы себе карьеру в блаженной памяти Версале. В восемь часов является домой лавочник, извините — коммерсант. Помыв руки, он что-то съедает и направляется к кровати, ибо он устал продавать и упаковывать товар. Раскрыв постель, он с удивлением обнаруживает какой-то предмет, вглядывается в него, вытаскивает камзол! Знаменитый, дорогой, нарядный камзол юного Антуана! А! Вы, не правда ли, понимаете, какая мысль запала ему в голову, вы достаточно дальновидны, мои ученики, и мне незачем распространяться об этом. Но с каким удовольствием я изобразил бы теперь, чтобы порадовать вас, разъяренного Аякса, показал бы вам, как он хватается за шпагу, — но он не носит шпаги; как он заряжает пистолет — но у него нет огнестрельного оружия; как он хватается за острый нож — но нож слишком остер и, кроме того, хранится на кухне, в ящике. Что же делать? Этот трезвый человек избегает кровопролития — ведь он не Тезей, она не Федра — и гармонически сливает воедино ярость, мщение, честь и покой: он хватает за руку свою супругу и выбрасывает ее за дверь, которую тотчас же и запирает. И очень хорошо, — говорим мы, ибо имеем на то особые основания.

Ошеломленная женщина, оросив слезами невинности каменный порог, вдруг услышала возле себя хорошо знакомый, ласковый голос, голос старой женщины, бормотавшей в темноте:

— Ради бога, моя дорогая, что вы здесь делаете?

Это была Обере, умная волшебница, фея иглы.

Обере выслушала рассказ плачущей женщины, разумеется, не явившийся для нее неожиданностью, стала проклинать всех обидчиков-мужей, а в особенности нашего знакомца. Она обещала жене полное удовлетворение на следующий день, а пока — убежище на ночь. Утешенное дитя последовало за ней и нашло у нее теплую комнату, в комнате теплую кровать, а в кровати — пылкого любовника.