Арнольд Цвейг - Радуга

Голодные рабочие массы, доведенные до отчаяния, одетые в истрепанные шинели, но полные решимости; делегаты, присланные с фронта; ярко освещенные залы заседаний и коридоры Смольного института — все увидел беспристрастным взором и описал, немногословно, убедительно, этот прирожденный журналист. Сомнения нет, он исполнен симпатии ко всем этим переутомленным, но неутомимым людям, которые непрерывно совещаются, голосуют, принимают резолюции и делают все, что необходимо. И как ни странно, в его отчетах даже не упоминалось об ужасах, которыми кишели прочие газеты.

Рид был очевидцем взятия Зимнего дворца: никаких грабежей, никаких злодейств. Несколько позднее его самого поставили было к стенке, но описывал он этот случай чуть ли не с юмором: живо представляешь себе смущенных и растерянных красноармейцев, которые никак не могут решить, прикончить ли этого американского шпиона или вести его к начальству, как требовал сам арестованный. И совершенно великолепно — в этом сходились оба собеседника — он описывал отступление генерала Корнилова; господин Керенский заставил генерала вести свою армию на Петербург; но уверенное в победе войско Корнилова не выдержало контрудара мятежников — рабочих и жен рабочих, предводительствуемых какими-то неизвестными, которые в те ночи творили мировую историю. Генерал Клаус вытянул длинные ноги и обхватил сплетенными пальцами затылок, поросший коротко остриженными, светлыми с проседью волосами. Кому верить? Конрад фон Эллендт, опершись щекой на руку, задумчиво напомнил генералу об оголтелой пропаганде, поднятой теми же газетами четыре года назад в ответ на вторжение немцев в Бельгию. Что есть истина? Вот вопрос, который вновь и вновь задают себе люди в момент великих решений, начиная с сенатора и офицера, который два тысячелетия тому назад был военным губернатором Иерусалима. Неужели в словах этого Джона Рида в самом деле встает подлинный облик неграмотного русского народа, населяющего необозримые пространства царской империи? Идет ли этот народ вместе с теми, кто полон решимости дать ему хлеб и мир, землю и свободу? Верит ли народ своим вождям настолько, чтобы сохранить способность терпеть и бороться, столь свойственную русскому народу? Полагается ли он на добрую волю этих вождей или же начнет колебаться и бросит их, как только окажется, что из обещанного рая ничего не получилось?

По комнате летала жирная муха, привлеченная запахом вина, но отпугиваемая сигарным дымом. Собеседники следили за ней глазами.

— И эта вот не знает куда лететь, — иронически заметил Клаус. — Эпоха, в которую мы живем, бесспорно, самая занятная из всех известных человечеству. Если бы в верховном командовании одержали верх мои могущественные друзья, я вел бы теперь дивизию на Суассон или Амьен и плевать бы мне было на то, что назревает и тлеет в этой непроницаемой России.

— Вряд ли вы поступили бы целесообразно, генерал. Провидение ставит людей на места, соответствующие их дарованиям. Оно поступало бы расточительно, если бы действовало иначе. Природа всегда расточительна, зато дух или бог тем более целесообразно использует тех, в кого он вложил столь выдающиеся способности. Какие у вас вести с Украины? Мне кажется, что именно там мы могли бы добиться полной ясности и обрести твердую почву под ногами.

— Я вызвал сейчас для доклада Лиховского птенца, — заметил, уклоняясь от прямого ответа, Клаус. — Разрешите мне ответить на ваш вопрос в его присутствии. Таким образом нам не придется больше возвращаться к этой теме, а попутно мы еще решим, как нам быть с нашими картонными паяцами из Тарибы [24] Тариба — Национальный совет — контрреволюционный буржуазно-националистический орган, созданный в Литве германскими оккупантами в сентябре 1917 года. Свергнут 16 декабря 1918 года Временным революционным рабоче-крестьянским правительством Литвы. и с Геммерле, который дергает их за веревочки. Видите ли, депутат Геммерле был у меня здесь раз пять или шесть. Мне он обязан всеми ценными сведениями о нашем военном положении, которыми он располагает, а теперь он вздумал совать нос в наши планы. Вот видите, именно в случае с Геммерле бог или дух заставляет нас усомниться в неизменной целесообразности своих действий. Впрочем, кто знает, может быть за католиков господь вообще не отвечает, об этом предоставляю судить вам. А может быть, он для нас, протестантов, больше старается. Не в обиду вам будь сказано, дорогой Эллендт, — добавил Клаус ласково, почти нежно, — с тех пор как мне посадили на шею в качестве офицера разведки баварского принца, мне все чаще приходится самому играть роль милого боженьки.