Артур Хейли - Колеса

Все эти новшества, которые превращали Мэтта в человека отсталого и которых он не в состоянии был постичь, принижали его, создавали гнетущее настроение.

Как ни странно, он поставил сейчас на одну доску этого черного великана и свою прелестную двадцатидевятилетнюю высокообразованную дочь Барбару. Будь Барбара здесь, она, не раздумывая, безусловно, стала бы на сторону Ньюкерка, а не отца. Господи, как бы ему хотелось хоть немного быть в чем-то уверенным!

А он вовсе не был уверен, что справился как надо с создавшимся положением, и, хотя было еще раннее утро, вдруг почувствовал, что страшно устал.

— Отправляйся на свое место! — внезапно сказал он Ньюкерку.

Как только Ньюкерк отошел, Иллас сказал:

— Забастовки не будет. Людей уже оповещают, что она отменяется.

— Мне что, надо сказать «спасибо»? — ядовито спросил Залески. — Поблагодарить вас за то, что меня не прикончили?

Профсоюзный босс пожал плечами и направился к выходу.

А Залески вспомнил про заинтриговавший его серо-зеленый седан — машина уже продвинулась далеко вперед по конвейеру. Но он быстро нагнал ее.

Он проверил документацию, в том числе графики сборки, висевшие в картонной папке спереди на облицовке. Как он и ожидал, это оказалась не просто заказная машина, а машина «для приятеля мастера».

Тут уж все было совсем особое . И делалось это скрытно на любом заводе, причем такая машина обходилась по крайней мере в несколько лишних сотен долларов. Мэтт Залески, обладавший способностью откладывать в уме крохи разных сведений и потом соединять их, сразу смекнул, для кого предназначается серо-зеленый седан.

Машину готовили для представителя компании по связи с общественностью. По официальным документам заказана была стандартная машина, почти без «добавок», а седан, как обычно выражались на автомобильном заводе, был ими просто напичкан. Даже при самом поверхностном осмотре Залески обнаружил роскошный руль, многослойные белые шины, изящные колесные диски, светозащитное лобовое стекло, стереофонический магнитофон — ничего этого в спецификации, которую он держал в руке, не значилось. Похоже также, что машину покрывали двойным слоем краски, что, естественно, делало ее более долговечной. Это-то обстоятельство и привлекло внимание Залески.

Объяснение почти наверняка крылось и в некоторых известных Мэтту Залески обстоятельствах. Две недели назад один старший мастер выдавал свою дочь замуж. И этот самый представитель завода по связи с общественностью разрекламировал состоявшееся бракосочетание, поместив фотографии в детройтских и пригородных газетах. Отец невесты был в полном восторге — об этом говорили все на заводе.

Остальное было ясно без слов.

Представитель завода по связи с общественностью без труда заранее узнает, в какой день будет готова его машина. И затем позвонит «приятелю мастера», который устроил, чтобы к серо-зеленому седану отнеслись на конвейере с особым вниманием.

Мэтт Залески знал, как ему следует поступить. Надо послать за мастером, проверить свои подозрения, а потом написать докладную директору завода Маккернону, которому останется лишь принять по ней решение. Тогда все силы ада будут выпущены наружу, и скандал разрастется, захватит — поскольку в нем замешан представитель по связи с общественностью — даже начальство.

Поэтому Мэтт Залески знал, что никакой докладной он не напишет.

У него и без того хватает проблем. Взять хотя бы эту историю с Парклендом — Ньюкерком — Илласом, да и в его стеклянной клетке наверняка скопилось уже немало дел, помимо тех бумаг, что еще утром лежали на столе. А он знал, что не просмотрел пока ни одной.

Тут Мэтт Залески вспомнил о выступлении Эмерсона Вэйла, этого круглого идиота, которое он слышал в машине по радио, когда около часа назад ехал из Ройял-Оук к себе на завод. Вэйл снова взял на мушку автомобильную промышленность. С каким бы удовольствием Мэтт поставил его на несколько деньков у конвейера поработать в самом горячем месте, и пусть бы сукин сын на себе узнал, что это такое — скольких усилий, огорчений, компромиссов, человеческой усталости требуется, чтобы построить один автомобиль!

И Мэтт Залески, махнув рукой на серо-зеленый седан, пошел прочь. Когда руководишь таким заводом, надо на какие-то вещи закрывать глаза, и это был как раз тот самый случай.

Одно утешение, что сегодня — среда.

В 7.30 утра десятки тысяч людей в Большом Детройте трудились уже не один час, тогда как другие — либо по прихоти, либо в силу характера их работы — еще спали.