Артур Хейли - Менялы

Тем самым профсоюз перетянул весы, положив на чашу не соломинку, а гору кирпичей.

Банки — все банки — боялись профсоюзов, даже ненавидели их. Главы банков и руководящие сотрудники смотрели на профсоюзы, как змея на мангуста. Банкирам казалось, что вмешательство профсоюзов приведет к уменьшению финансовой свободы банков. В те времена их страх был ещё беспочвенным.

Хотя профсоюзы часто пытались вовлечь банковских служащих, лишь немногим это удалось — и то в незначительной степени. Время от времени банкиры ловко обводили вокруг пальца руководителей профсоюзов и намеревались продолжать в том же духе. Если ситуация вокруг «Форум-Ист» была на руку профсоюзу, следовательно, эту ситуацию надо ликвидировать. Джером Паттертон, рано появившись в своем кабинете и действуя с необычайной скоростью, принял решение восстановить финансирование «Форум-Ист». Тогда же он утвердил заявление банка, которое Дик Френч поспешил огласить.

Вслед за этим, дабы успокоить нервы, Паттертон отключил все телефоны и на ковре, в комнате за кабинетом, занялся отработкой ударов гольфа.

А позже, на неофициальном собрании комитета по денежной политике банка было письменно зафиксировано восстановление финансирования «Форум-Ист», несмотря на то что Роско Хейворд пробурчал:

— Мы создали прецедент и пожалеем об этом.

Алекс Вандерворт хранил молчание.

Когда заявление «ФМА» прочли перед сторонниками «Форум-Ист» у обоих отделений банка, раздалось несколько «ура», затем собравшиеся тихо разошлись. Спустя полчаса деловая атмосфера в обоих отделениях была полностью восстановлена.

Дело могло бы на этом и закончиться, если бы не утечка информации, которая выглядит, пожалуй, неизбежной.

Утечка породила комментарий два дня спустя — заметку в той же колонке «Ухом к земле», где впервые открыто заговорили об этом деле:

«Вы задумываетесь, кто же на самом деле стоял за спиной сторонников «Форум-Ист», сумевших на этой неделе поставить на колени гордый и могущественный банк „Ферст меркантайл Америкен“? Это женщина-адвокат и борец за гражданские права Марго Брэкен — та, что прославилась „сидячими забастовками“ в аэропортовских туалетах и другими сражениями за обиженных и оскорбленных.

На этот раз, несмотря на то что „операция в банке“ была затеей, ею разработанной, мисс Брэкен хранила свою деятельность в строжайшем секрете. На первом плане выступали другие, она же держалась вне поля зрения, избегая своего обычного союзника — прессу. Вы и над этим задумываетесь?

Перестаньте гадать! Самый близкий и верный друг Марго, чаще всего появляющийся с нею, — это великий банкир Александр Вандерворт, исполнительный вице-президент „Ферст меркантайл Америкен“. Если бы вы были на месте Марго и у вас была бы такая связь, неужели вы не стали бы скрываться?

Нам только одно интересно: знал ли об осаде родной крепости Алекс и был ли с этим согласен?»

— Черт побери, Алекс, — воскликнула Марго, — прошу прощения!

— И я тоже — за то, как это произошло.

— С этого мерзавца-хроникера я готова кожу живьем содрать. Хорошо, что он хоть не упомянул о моем родстве с Эдвиной.

— Не многие знают об этом, — сказал Алекс, — даже в банке. В любом случае писать про любовников куда интереснее, чем про двоюродных сестер.

Было близко к полуночи. Они сидели в квартире у Алекса, это была их первая встреча с начала осады центрального отделения «ФМА». Заметка в колонке «Ухом к земле» появилась за день до этого.

Марго пришла несколько минут назад, после защиты клиента в ночном суде — состоятельного пьянчужки, чья привычка спьяну нападать на каждого, кто ему попадается на глаза, сделала его одним из немногих твердых источников её дохода.

— Газетчик, я полагаю, отрабатывал свое жалованье, — произнес Алекс. — А твое имя так или иначе все равно должно было всплыть.

— Я делала все, чтобы этого не случилось, — раздраженно сказала она. — Лишь немногие знали.

Он покачал головой:

— Напрасный труд. Сегодня утром Нолан Уэйнрайт сказал мне — это его слова: «Во всей этой истории виден почерк Марго Брэкен». И Нолан стал прижимать людей. Ты ведь знаешь, он был следователем в полиции. Кто-то проговорился бы, если бы это сообщение не появилось раньше.

— Но им не надо было печатать твое имя.

— Если хочешь знать правду, — Алекс улыбнулся, — мне, пожалуй, нравится это выражение «великий банкир».

Но улыбка была фальшивой, и он чувствовал, что Марго это понимает. На самом-то деле эта заметка огорчила и расстроила его. Он и в этот вечер был расстроен, хотя ему было приятно, что Марго позвонила и сказала, что приедет.