Магнус Флорин - Братцы-сестрицы

— Ты голоден?

Я чувствую запахи фарфоровой глины, американского масла, парижской зелени, чернильного порошка, мыльной коры, хлорофилла, исландского мха, негашеной извести и конского жира.

Я спросил братцев-сестриц:

— Вы все еще живы?

Братцы-сестрицы:

— Все мы живы и здоровы.

Я спросил братцев-сестриц:

— А коршунов помните?

Я спросил братцев-сестриц:

— Вы все сюда пришли?

Братцы-сестрицы:

— Мы принесли фрукты и конфеты, которые ты так любишь.

Братцы-сестрицы спрашивают:

— Писать хочешь?

Я спросил братцев-сестриц:

— Помните, как мы дополнительно латынь учили?

Они:

— Только ты ее учил.

Я спросил:

— И сколько это будет продолжаться?

Братцы-сестрицы:

— У нас все прекрасно. У нас есть работа и хорошие семьи. У нас и дети есть и внуки. Все тебе кланяются.

Кто-то говорит:

— Сон приносит здоровье.

А я не хочу спать.

Я спрашиваю братцев-сестриц:

— Вы ездили на машине в Чёпинг, Йокмок, Доротею и Экшё?

Братцы-сестрицы:

— Мы там много раз бывали.

Январь. Я упал.

Я сказал братцам-сестрицам:

— У вас морщины.

Братцы-сестрицы собрались вокруг меня и говорят:

— Послушай-ка нас. Ты устал и не очень хорошо выглядишь. Мы считаем, что тебе нужно отдохнуть. Нас какое-то время не будет. Мы скоро вернемся.

Я сказал:

— Молчите. И сидите тут.

Пришли какие-то люди и стали задавать мне вопросы.

Я их спрашиваю:

— Почему мне никто ничего не рассказывает?

Братцы-сестрицы говорят:

— Может быть, ты хочешь, чтобы мы тебя к окну передвинули? Ты увидишь как на улице играют дети.

Кто-то говорит:

— Вот и завтрак.

Я сказал братцам-сестрицам:

— Или я останусь здесь и умру, или же я сбегу.

Братцы-сестрицы:

— Куда же ты сбежишь?

Я:

— Вы-то постоянно сбегаете.

Я спросил:

— Что со мной?

Я сказал братцам-сестрицам:

— Хоть бы спели мне что-нибудь.

Братцы-сестрицы:

— Нам хотелось бы быть злыми. Хотелось бы бить тебя по рукам, изранить тебе лицо. Хотелось бы поковырять чем-нибудь острым у тебя в глазах и в ушах. Да как-то все не раскачаться.

Я пытаюсь отвечать на вопросы, которые мне задают.

Я спросил братцев-сестриц:

— Вы что, окончательно от меня отвалились?

Пришли люди и спрашивают:

— У вас братья-сестры есть?

Я отвечаю:

— У меня четыре сестры и пятеро братьев. Они:

— Как их зовут?

Я:

— София, Гунхильда, Рагнхильда, Гертруда, Ингвар, Сверкер, Рольф, Свен и Нильс.

Они:

— Где ваши братья и сестры проживают?

Я:

— Они же здесь. Скоро придут меня навестить.

Я вспомнил песню, которую пела мать:

— И вот из подземных рек поднялось бледное безумие.

Я сказал медсестре:

— Братцы-сестрицы часто меня навещают. Мне почти не удается побыть одному.

Кто-то говорит:

— Вот и обед.

Я спрашиваю:

— А братцы-сестрицы тут были?

Меня спрашивают:

— Давно вы здесь находитесь?

Я отвечаю:

— Вроде бы с прошлого месяца.

Они:

— А где вы были два месяца назад?

Кто-то говорит:

— Доброе утро. Хорошо ли спалось?

Я отвечаю:

— Я не спал.

Я вспомнил, как мать говорила:

— Коршун уносит цыплят.

Я спросил:

— И долго это будет продолжаться?

Кто-то спрашивает:

— Если два яблока вместе стоят две кроны, сколько стоят три яблока?

Я думаю, что зашел так глубоко, как только можно. Как бы мне зайти еще глубже?

Я думаю:

— Сколько минут мне осталось?

Я говорю:

— Все уходят. Почему все уходят?

Я попросил санитарку внимательно прослушать такую фразу:

— Этого предателя нужно было бы расстрелять. Хотя бы его расстреляли! Ах, если бы его пристрелили.

Кто-то говорит:

— Уже пора ложиться.

Я думал, что братцы-сестрицы где-то поблизости.

Я вспомнил, как мать рассказывала о планете Меркурий. И о планете Марс. Об их длинных траекториях.

Я спросил врача:

— Кто-нибудь говорил с братцами-сестрицами?

Я сказал санитарке:

— Я ухожу. А как мне уйти?

Я сказал медсестре:

— Хоть бы его застрелили.

Я думаю, что ищу братцев-сестриц.

Они спрашивают:

— Почему мы задаем разные вопросы?

Я отвечаю:

— Чтобы выведать то, что я знаю.

Они спрашивают:

— А зачем нам это?

Кто-то сказал:

— А вот и ужин.

Я сказал:

— Пчелиный рой набрасывается на отдыхающего.

Все шепчутся. Я слышу, как они шепчутся.

Я думаю:

— Как вообще что-нибудь может прийти к концу?

Я сказал тем, кто задает вопросы:

— Сон и старость — это отравление.