Даниэла Стил - В тихой гавани

— Многие из ребятишек живут так по нескольку лет. Того, что ждет их дома, они боятся больше, чем улицы. Наши программы направлены на то, чтобы вернуть их в семьи, но что можно сделать, если родителям часто наплевать, где их чадо?! Городских тут мало, все больше из сельской местности. Бедняги годами слоняются по улицам, пока не станут взрослыми.

— А потом что? — печально спросила Офелия. Ей никогда еще не доводилось видеть такое количество людей, которые не имели даже самого необходимого и которые давно уже утратили надежду на то, что когда-нибудь снова станут людьми. Офелия даже не могла представить себе, что можно испытывать такую благодарность за те крохи, которые они могли им уделить. Некоторые из несчастных были даже не в силах что-то сказать — просто молча стояли и плакали, глядя вслед их фургончику.

— Знакомая история, — проворчал Боб, когда Офелия забралась в пикап вся в слезах. — Сам плакал не раз. Это детишки… А старики?! Ты ничем не можешь им помочь и знаешь, что долго они не протянут. Им уже не вернуться к прежней жизни — все они либо окончательно сломлены, либо просто слишком стары, чтобы что-то предпринять. Они даже не в состоянии жить в другом месте — только тут. С тех пор как пару лет назад урезали федеральные фонды, мы уже не имеем права помещать часть этих бедолаг в больницы для душевнобольных, а ведь большинство из них отчаянно нуждаются в лечении, даже те, что на вид кажутся вполне нормальными. Знаете, сколько тут таких? А все потому, что колют себе что ни попадя, лишь бы протянуть еще хоть немного! Да и кто их осудит? Проклятие! Попади я в этот ад, сам скоро сидел бы на игле.

В эту ночь Офелия узнала о людях больше, чем за всю свою жизнь. Ей преподали урок, который она не скоро забудет. А когда в полночь они притормозили возле “Макдоналдса” перекусить гамбургерами, у нее кусок не лез в горло — она чувствовала себя чуть ли не виноватой, потому что всего в двух шагах от них люди умирали от голода, готовые на все ради глотка горячего кофе.

— Ну, как дела? — поинтересовался Джефф, пока Милли с усталым видом снимала перчатки. К ночи сильно похолодало, и Офелия так и не решилась снять свои.

— Поразительно! Вы тут, похоже, делаете за Господа Бога его работу, — пробормотала Офелия, с благоговением глядя на всех троих.

Она была так тронута, что слезы навернулись ей на глаза. Боб смущенно закашлялся. Сама того не желая, Офелия произвела на него неизгладимое впечатление. В этой женщине чувствовалось глубокое, истинное сострадание без малейшего намека на снисходительность или презрение. Все время она трудилась не покладая рук, терпеливо и уважительно обращаясь со всеми несчастными, давно уже потерявшими человеческий облик. Он так и сказал Джеффу, и Джефф молча кивнул в ответ. Он заранее знал, что так будет, когда предложил ей поехать с ними. Об Офелии все говорили, что она потрясающая, и ему вдруг захотелось, чтобы она увидела их работу, до того как горы бумаг поглотят ее с головой. Почему-то Джефф был уверен, что эта женщина станет ценным приобретением для их команды. Только бы удалось ее уговорить! Риск, которому все они подвергались каждую ночь, пугал многих. На такую работу добровольцы не шли. Да и многие из персонала тоже боялись. Даже мужчины.

Передохнув немного, они двинулись к Потреро-Хилл, а потом в Хантерс-Пойнт. Последнюю остановку они рассчитывали сделать возле Центра. Они почти приехали, когда Боб вполголоса предупредил ее об осторожности. По его словам, среди его обитателей, озлобленных, опустившихся наркоманов, оружие было обычным делом, и они не задумываясь пускали его в ход. После таких слов Офелия уже не могла думать ни о чем, кроме Пип. Боже, только бы ее не ранили и не убили! На одно краткое мгновение в голове у нее молнией промелькнула мысль о том, что хорошо бы выбраться отсюда, и поскорее. И тут же исчезла. Эта работа оказалась похлеще любого наркотика. Офелия даже сама не заметила, как втянулась. То, чем они занимались, было истинным актом милосердия. Каждую ночь люди рисковали своей жизнью — без оружия, только со словом утешения на устах они мужественно делали то, к чему призывал их долг. Их миссия исполнена глубокого смысла.

Когда пикап наконец въехал в гараж, Офелия внезапно с удивлением почувствовала, что нисколько не устала. Ее переполняла энергия. И что самое странное, она чувствовала себя на удивление живой — как, может быть, никогда в жизни.

— Спасибо, Оффи, — тепло поблагодарил Боб, выключив зажигание. — Вы сегодня сделали огромное дело, — искренне добавил он, ничуть не покривив душой.