Роза Ликсом - Купе № 6

Девушка достала из чемодана плеер с наушниками, легла на кровать, закрыла глаза и стала слушать музыку. В какой-то момент она задремала, потом проснулась, сменила Луи Армстронга на Дасти Спрингфилд и опять погрузилась в сон.

Поезд пронесся через Удмуртию, и теперь, устало постукивая колесами, подъезжал к станции Балезино. Мужчина чесал подбородок. Девушка слушала свист ветра в небольшом предназначенном для проветривания, но забитом грязью отверстии и рисовала. Утро сурово светило им в лица. Мужчина достал шахматную доску и расставил шашки, девушка выбрала черные.

Они сыграли три раза, дважды выиграла девушка. Мужчина поздравил ее, крепко пожав руку.

Белое солнце медленно и торжественно поднималось над заснеженным лесом. Дымчатые облака метались в небесном пурпуре в поисках покоя. Мужчина и девушка сидели молча. В собственных мыслях они провели сутки или двое.

Стоял бирюзово-солнечный летний день. Юлия, подруга Ирины, ушла. Девушка зашла в Иринину спальню и стала смотреть из окна вниз на улицу Бакунина. Люди шли в легких пальто, и ей удалось заметить даже парочку стильных цветастых летних платьев. Она собиралась было вернуться в свою комнату, как под старыми кленами появились трое мужчин. Между ними происходило что-то странное — резкие движения, взмахи, толчки, удары. Вскоре она увидела красное пятно на белой рубашке одного из них. Тот, кто нанес удар, бросился бежать, откинув нож на проезжую часть. Раненый упал на землю, еще один корчился на тротуаре, держась руками за живот.

Тут же, недалеко от булочной, стоял грузовик, в кузове которого работало пятеро парней. Они бросились вслед за убегавшим, догнали, повалили на землю и стали бить и пинать ногами. Вскоре на него набросились уже десятки прохожих, в основном женщины, они хлестали лежавшего сумками и авоськами с овощами. Девушка перевела взгляд на раненых. Оба лежали без движения, никто не подошел к ним. На место прибыла милицейская машина. Толпа неохотно оставила преступника. Из его рта и ушей текла кровь, голова распухла, как арбуз, нога была неестественно вывернута. Милиционеров было двое. Они оттащили этот невнятный кусок мяса к своей «ладе» и выпрямили спины, словно раздумывая, как же упаковать еле живого убийцу в маленькую машину. Один из милиционеров уже схватил было преступника, чтобы затолкать его в багажник, но тот вырвался и, скача на одной ноге и харкая кровью, залез на заднее сиденье.

Раздался протяжный и отвратительный скрежет тормозов, и за окном замаячил вокзал. Пермь. Девушка взглянула на мужчину. Тот спал и во сне ворочался, стонал, кряхтел и ворчал.

В коридоре послышался голос Раисы:

— В этом городе нет ничего, кроме пьяных солдат.

За окном, на пустом железнодорожном пути, ветер отчаянно сражался с потрепанной временем, болтающейся из стороны в сторону картонной коробкой. Тощая собака размером с теленка лакала коричневую воду из огромной грязной лужи. Вскоре тепловоз громко засвистел, и состав стал набирать ход. Пермь, последний город на пути к Уральским горам, остался позади. Из колонок послышалась мучительно-радостная «Песнь варяжского гостя» Римского-Корсакова. Мимо проносились встречные поезда, высокие заборы, склады, цеха, строящиеся или разваливающиеся здания, свет, сумерки, бараки, ограды, линии электропередач, бесконечно скрещивающиеся провода, металлолом, измученная земля, свет, сумерки, дикая природа и старый тепловоз, движущийся навстречу. Мужчина спал, на его лице застыло расслабленное и мягкое выражение. Девушка читала «Красный цветок» Гаршина:

И он сошел с крыльца. Осмотревшись и не заметив сторожа, стоявшего сзади него, он перешагнул грядку и протянул руку к цветку, но не решился сорвать его. Он почувствовал жар и колотье в протянутой руке, а потом и во всем теле, как будто бы какой-то сильный ток неизвестной ему силы исходил от красных лепестков и пронизывал все его тело. Он придвинулся ближе и протянул руку к самому цветку, но цветок, как ему казалось, защищался, испуская ядовитое, смертельное дыхание.

Ей больше не было страшно. Она думала о том, как Митька описывал больницу: это то место, где даже безумные могут сойти с ума. Ей так сильно нравилась эта книга о сумасшедшем главном герое, что она хотела читать о нем еще и еще, о его причудливо вывернутом мире, о Митькином мире. Девушка думала о сумасшедшем доме, описанном в книге, и о том заведении, где еще совсем недавно был Митька. Изменилось ли что-то за сто лет? Воды на полу в Митькиной палате, пожалуй, было меньше, чем в палате у героев книги. Сколько лет должно пройти здесь, чтобы хоть что-то стало иначе? Может ли вообще время изменить хоть что-нибудь?