Шань Са - Конспираторы

— Ты не похожа на женщину, которая только что занималась любовью.

— А я и не должна выглядеть удовлетворенной. Ты что, забыл? В ту пору, когда мы были, так сказать, любовниками, ты забегал ко мне перед поездом или по дороге из аэропорта. Делал свое дело по-быстрому, даже не кончал. Твой рекорд: тридцать три минуты включая душ.

— Как бы то ни было, — защищается он, краснея, — ты спала со мной из корысти. Тебя вполне устраивало, что я не задерживался надолго.

Он выбрасывает окурок в унитаз.

— Не спускай воду! — кричит она.

Вздохнув, он вытряхивает из пачки новую сигарету.

— Идем в гостиную. У тебя есть еще немного времени.

Филипп устало опускается на китайский диванчик.

— Хочешь стакан воды или чаю? Извини, я не держу здесь спиртного.

— Нет, спасибо. Ничего не надо.

Она садится напротив него в кресло.

Диск начинает потрескивать. Звучит шанхайский джаз тридцатых годов.

— Скажи ему, что мы занимались любовью на ковре.

— Там будет видно.

Они снова умолкают. После долгой паузы он решается задать вопрос:

— Почему ты работаешь на Пекин?

Она хмурится.

— А почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас?

— Ты считаешь нормальным, что я до сих пор тебя об этом не спрашивал?

Она смотрит на часы.

— Я не хочу говорить о политике. У нас есть еще девять минут. Спроси меня о чем-нибудь другом.

Он вздыхает.

— Ты когда-нибудь думала, чем бы тебе хотелось заняться, если бы ты не работала по этой части?

— Ты хочешь сказать: если бы я не родилась на Тяньаньмынь? Если бы я не была Аямэй? Слишком поздно об этом рассуждать. Я — Аямэй. У тебя осталось восемь минут.

— А ты не думала уйти в отставку? Я хочу сказать: можешь ли ты уйти в отставку?

— Меня просто вышвырнут на улицу. Это будет досрочная отставка.

— Ты боишься смерти?

— Слишком много вопросов на сегодня, Филипп.

— Ты кого-нибудь в жизни любила?

— Ты что, послан французскими спецслужбами разоблачить меня? — бросает она, смерив его взглядом, и встает.

Не спрашивая разрешения, сноровисто обыскивает его.

Филипп отбивается:

— Что ты делаешь?

— Проверяю.

— Ну хватит, Аямэй, это уже паранойя. Ничего у меня нет. Я работаю на тебя!

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — отвечает она и, ничего не найдя, снова садится в кресло.

— Тебе лечиться надо, — после короткой паузы шипит Филипп.

Аямэй снова поглядывает на часы. Вот сейчас она выставит его за дверь, думает Филипп, но она вдруг говорит:

— Да, я любила одного человека.

— Кого?

— Тебя! Когда я впервые тебя увидела, там, в шатре, мне запали в душу твои глаза. В них был огонь, напомнивший мне о Жюльене Сореле, Рюбампре, Растиньяке, этим, наверно, и объясняется мой романтический порыв. Ты хотел жить. И я твердо решила, что приведу тебя к той жизни, которая тебе нужна. Анонимное письмо судье с разоблачением беззаконий, творящихся на корсиканской вилле бывшего министра финансов, соперника твоего патрона, кто, по-твоему, это сделал? Я! А фотографии Мишеля Дорада в Таиланде с мальчиками? Тоже я! Если это не любовь, то что?

Нет, им не договориться. Филипп обреченно вздыхает, слушая перечень своих долгов. Она наверняка занималась любовью здесь, в этой квартире, с агентом ЦРУ. Но где? На кровати, само собой, но есть еще кресло, китайский диванчик, кухонный стол. А может, и под душем, почему бы нет, повалявшись сперва на полу? И после душа: она — держась за раковину, он — вставляя ей сзади, и оба при этом смотрелись в зеркало…

Интересно, как любовник он лучше его, Филиппа? Этого ему не узнать, но она изменилась. В глазах появился блеск. Это железное и несгибаемое создание примирилось с женственностью. Скажите пожалуйста, она и одевается теперь в розовое. Это не по правилам! Тюремщица обязана хранить верность своему узнику. Ей — рай со шпионом, а Филиппу — ад с женой? Она не имеет права. Так нечестно. Так не должно быть!

Не исключено, что этот америкос ее уже перевербовал! Для чего ей эти подложные документы? Не послужат ли они американским козням против французов? Или китайцы хотят деморализовать американцев? Или же китайцы с американцами отвлекают внимание французов, а сами уже спелись? С какой целью? Что за игру ведет шпионка? С кем? Против кого?

Голос Аямэй прерывает размышления Филиппа:

— Время закончилось. Тебе пора.

Он молча берет портфель и направляется к двери.

— Ты не попрощаешься со мной?

Филипп резко оборачивается:

— На каком этаже он живет?