Павел Астахов - Мэр

Названный Павловым высокий худой господин с лицом викинга слегка поклонился. Павлов, уже взявший на себя роли председательствующего, переводчика и адвоката, продолжил:

– Мы предлагаем изучить наши предложения, изложенные в настоящем контракте…

Пол-Ален вытер верхнюю губу, послюнявил палец и принялся листать исписанные мельчайшим шрифтом страницы контракта.

«Нет… не понимает…» – с некоторым удивлением отметил Павлов.

Он уже слышал от коллег, что Василий Сабуров на вопрос о знании иностранных языков с гордостью отвечает – «три: английский, русский матерный и немецкий», но всерьез не владеет даже родным матом, а из немецкого знает одно: «По-немецки цацки-пецки, а по-русски бутерброд!» Пол-Ален даже не помнил, что фраза принадлежала беспризорнику по кличке Мамочка из фильма «Республика ШКИД».

Итак, пролистав, а точнее, заслюнявив листы договора, Пол-Ален поднял договор правой рукой, а в другую руку захватил второй экземпляр. Так, превратившись в некую пародию Фемиды, Пол-Ален недолго балансировал контрактами, изображая весы, а затем плюхнул документы на стол.

– Эй, адвокат! Павлов! Там же все правильно написано? Как договаривались?

Артем тряхнул головой. Если честно, то наивный вопрос первого вице-президента гигантского холдинга с многомиллиардными оборотами застал его врасплох.

– Да вроде как ошибок нет. Может быть, вы хотите отдать его на изучение вашим юристам или в международный отдел?

– Ну-у-у… – Пол-Ален сморщился, как от проглоченного лимона, – чего там еще изучать?! Юристы эти вечно все запутают. А мой зам по международным вопросам сейчас в командировке. В Турции. Хе-хе-хе. Укрепляет турецких товарищей и особенно гражданок. Там есть, я вам скажу, заведеньице… Девочки – просто класс…

Артем обмер.

«Слава богу, норвежцы ни слова не понимают! – подумал он; так стыдно за своих соотечественников ему не было никогда. – Ну, и зачем Сабурова подсунула его на эти переговоры?»

– Если вы готовы и доверяете нашей стороне, – осторожно предложил он, – то мы можем дать вам еще время на ознакомление с договором. Объявим перерыв и соберемся для обсуждения и подписания чуть позже. Ну, скажем, через пару часов.

Павлов знал, что ровно через два часа В. И. Сабуров должен восседать на восточной трибуне в VIP-секторе городского стадиона и орать во всю силу своих легких, болея за любимый «Спартак». У Павлова тоже лежали два билета на матч, присланные товарищем из попечительского совета «Спартака», однако такой ответственности, как на Сабурове, на нем не висело.

– Э! Не-а! Не пойдет, – возразил Пол-Ален. – Подписываем сейчас и здесь.

Он схватился за контракт так, словно его собирались вырвать и навсегда отобрать. Тут же стал листать и судорожно подписывать в местах, где предусмотрительные секретари вклеили цветные полоски, отметив место подписи и место инициалов для парафирования соглашения. Закончив подписывать, в то время когда норвежцы еще и не начали, схватил второй экземпляр и торопливо повторил процедуру. Захлопнул подшивку, вскочил из-за стола и побежал пожимать руки.

«Мама родная! – только и подумал Павлов. – Видела бы это Алена!» Не менее адвоката потрясенные таким успехом переговоров, норвежцы так же торопливо кинулись принимать поздравления Пол-Алена, но тот уже замер напротив Павлова.

– А можно вопрос?

Артем сосредоточился. Сейчас и следовало ждать какого-нибудь тонкого, загодя просчитанного Аленой Игоревной подвоха.

– Конечно.

– А вот та тетка, что крокодила стащила у мужа, помните? Ну, у вас по телику в «Зале суда». Она вот настоящая была, что ли?

Артем качнул головой:

– Как вам сказать? Дело абсолютно реальное. Крокодил живой. Женщина настоящая. Мужчина тоже.

– Ух ты! Ну, а кому крокодила отдали-то в итоге?

«Неужели его только это и заинтересовало?»

– Крокодила конфисковали в пользу государства за жестокое обращение. Передали в зоопарк. Мужчина и женщина развелись окончательно.

– Классно!

На лице Василия Игоревича Сабурова читалось искреннее восхищение, но вот только что подписанного контракта оно не касалось. Многомиллиардное дело сестры его ни в коей мере не трогало.

Игорь Петрович вернулся домой к одиннадцати часам ночи – на четверть часа раньше Алены. Не терпящим возражений жестом отказался от ужина, так же молча, кивком, отпустил домработницу Татьяну и полез под душ.

Невероятная по жути и масштабам история с отравленными турками словно отравила и его – настолько, что сама мысль о стройке, иностранной рабсиле, возможном участии Козина в отравлении, неизбежных убытках или еде, казалось, могла вызывать рвоту. Он готов был думать о чем угодно, но не об этом!