Павел Астахов - Мэр

Тот отреагировал:

– А в чем дело? Что вы хотите? – Джунгаров не понимал, о чем ведет речь этот странный главный архитектор. То дрожал как осиновый лист, потом краснел как девица, а теперь и вовсе митинг устроил.

– Да призовите же, в конце концов, распоясавшихся наглецов к ответственности! Для них люди – ничто! Так, мусор! Материал для переработки! Они думают только о своих местах. Издеваются! Унижают! Оскорбляют! Запугивают! Как же не стыдно! Мерзко! Гадко!

Колтунов решил вмешаться:

– Вы о чем говорите, свидетель?

– Не о чем! А о ком! О следователе, который меня допрашивал, запугивал, издевался и написал вовсе не то, что я говорил!

– И что же теперь?

– А теперь я отказываюсь от этих показаний полностью! Они неправильные! Их мне навязали! Я так не говорил и не мог сказать!

– И каким же показаниям теперь верить?

– Тем, что я дал сейчас в суде! Я здесь и сейчас говорил истинную правду. Хотите, принесу клятву. Игорь Петрович, я верю, что вы невиновны! – Он прижал к груди руки и смотрел на Лущенко, который сидел, опустив голову. Он устал сидеть на неудобной лавке, за решеткой, в душном зале. Странно, но даже как-то хотелось скорее в камеру. Там хоть есть телевизор. Можно умыться над раковиной. Даже душ соорудили со Знаменцевым. Шланг, насадка от лейки и над парашей тазик дырявый. Он не поднял головы, отреагировал снова Колтунов:

– Ну-ну! Клятву не надо! Чай, не в Америке, слава богу! – Он снова постучал и поплевал. – Тем более что вы уже расписались у секретаря. Это у нас и называется «принести присягу» или «дать расписку». Ну что же, не могу вам отказать. Ваши показания записаны. Оценку давать им можно лишь в приговоре! Так что ждите! Ну что, стороны? На сегодня еще что-то есть? – Он оглядел зал. Журналисты смотрели и ждали. Посмотрел на прокуроров, те перешептывались и отрицательно мотнули головами:

– Нет!

Посмотрел на Лущенко. Тот уже полудремал, так его вымотал первый день тяжелейшего судебного следствия. Остановился на адвокате Павлове, раздумывая, когда его можно будет вывалять в грязи. Конечно же, чисто профессионально. Уж больно надоел он со своими замечаниями, комментариями, телепрограммой и бесконечными заявлениями. Павлов будто услышал его:

– Да, ваша честь, есть! Последнее заявление. Прошу отметить в протоколе, что перед началом допроса свидетеля в соответствии с российским уголовно-процессуальным кодексом председательствующий обязан выяснить, в каких отношениях состоят свидетель и подсудимый. Эта обязанность сегодня была проигнорирована председательствующим по делу федеральным судьей Колтуновым. У меня все!

– Перерыв до завтра! Не опаздывать! В десять ноль-ноль продолжим! – зло прокричал Колтунов и выскочил за дверь, едва не зацепившись просторной мантией за ручку.

– Прошу всех встать! – Но никто не успел поприветствовать убегавшего судью.

Журналисты вновь навалились на Павлова и Джунгарова. Лущенко тут же увели. Для того, чтобы с ним можно было общаться в зале суда, Колтунов должен был дать разрешение, но он, обидевшись, закрылся в кабинете и не отвечал ни на стук в дверь, ни на телефонные звонки.

Дело рассыпалось – чем дальше, тем больше. И без патронов здесь было уже не обойтись – все, как всегда.

О том, что Боря Куксо похищен из собственной квартиры, Алене Игоревне сообщили только через несколько часов. Она поручила Свирину разобраться и разыскать советника и финансиста, и почти сразу стало ясно: за Алену взялись всерьез. Ни в прокуратуре, ни в ФСБ о Куксо не знали ничего.

Никто не подавал жалобы, никто не возбуждал дела, Борю просто выкрали, а потому и защитить его, а значит, и себя, было попросту невозможно.

Эксперт второй час бубнил что-то про кольцевые и продольные насечки, борозды и каналы. Прокурор читал газету, а судья перемигивался с секретаршей. Стороннему наблюдателю могло показаться, что занудный почтенный лектор читает лекцию в полупустом классе, но все было намного серьезнее. Вся эта лекция была остро нужна обвинению, чтобы подтвердить вмененное мэру преступление.

Сложившаяся за последние лет пятнадцать практика расследования уголовных дел изобрела универсальное средство для развязывания языков строптивых подозреваемых. Патроны, оружие, гранаты находились во время дежурных обысков и осмотров в самых неожиданных местах. Так, после взрывов домов в Москве у назначенных дежурными подозреваемыми чеченцев были обнаружены граната-лимонка и горсть патронов прямо под ванной. Поимка, пусть и такой ценой, была необходима для одной-единственной цели – чтобы Генеральный прокурор, отчитавшись в Госдуме, удержался в своем мягком кресле.