Екатерина Перченкова - Прокотиков (сборник)

– Чей же ты такой?

Не получив ответа, она легонько зачерпнула котенка под живот, оторвала от асфальта, прижала к груди и решительно заявила:

– Кузькой тебя назову! Будешь нашим Кузьмой!

Нина и Антон стояли в сторонке, изумленно наблюдая за происходящим. Они отлично знали, что бабушка кошек недолюбливает и всегда отгоняет от дома, чтобы они не лазали по столам и не таскали с кухни еду. Встреться бабушке на пути сотня холеных, породистых и красивых котят, доставленных прямо с выставки, она бы не обратила на них никакого внимания и равнодушно прошла мимо. Но рыжий с первого взгляда поразил ее грязным неухоженным видом, мятой и облезлой шерсткой, худенькой заостренной мордочкой. И этими своими веснушками. Чтобы растопить бабушкино гранитное, закаленное работой в военном госпитале, детдоме и больницах сердце, видимо, нужно было быть именно таким: кротким, невесомым, с царапиной на носу и на ухе, с поникшим, серым от пыли хвостом. А еще – с огромными печальными глазищами, устало и разочарованно оглядывающими окружающее. Миллионы котов спокойно проследовали бы мимо, никак не аукнувшись в бесстрастном сердце бабушки, и, скорей всего, вообще остались бы незамеченными. А этот рыжий, выбравшись из зарослей крапивы именно сегодня, в День медика, после рассказа о военном госпитале и пропаже котлет, разжалобил и завоевал бабушкино сердце с первого взгляда. А еще он как влитой поместился в бабушкиной руке, словно был создан для того, чтобы она разгуливала, прижимая его к груди.

– Будешь жить со мной. Вымою тебя. Расчешу. Ты, наверное, еще ничего не ел? – ласково и в то же время властно бормотала она, совершенно забыв про Нину и Антона. По ее лицу чувствовалось, что решение уже принято окончательно и бесповоротно. Котенок не возражал, не сопротивлялся, а отдался произволу судьбы. Он сразу безошибочно почувствовал, что, когда эта волевая, упрямая старушенция что-нибудь задумала, спорить с ней бесполезно, потому что она все равно сумеет убедить любого в своей правоте. Легче подчиниться, чем сопротивляться или возражать. Котенок все это понял без слов, согласился и покорно обмяк в сильной и теплой руке. Не делал никаких попыток вырваться и убежать. Он просто висел как ручка невидимого мехового ридикюля или небольшого военного чемодана. Молчал, тихонько посапывал и смирно ожидал, что произойдет дальше. Надо сказать, его молчаливое согласие и послушание пришлись бабушке по душе. На ходу она придирчиво, но и с жалостью осматривала своего котенка и шептала:

– Подожди, сейчас ребят проводим и пойдем домой, обедать.

Котенок слушал и кротко разглядывал бабушку большущими желтыми глазами. Безупречной кошачьей интуицией во время этого молчаливого знакомства он разузнал о ней многое: что на бабушку можно положиться, что она любит кормить и выхаживать, что она будет заботиться, нудить, воспитывать, но в случае беды взвалит всех на плечи и потащит на себе. Решительный вид бабушки свидетельствовал о том, что с каждым шагом этой прогулки с прижатым к груди рыжим трофеем она все больше укрепляется в намерении ни за что не выпускать его из рук, донести домой и оставить жить в своем старом доме. Искоса наблюдая за тем, как она поглаживает котенка и тихонько шепчет: «Кузенька! Рыжий-бесстыжий!» – Нина и Антон осторожно переглядывались и многозначительно подмигивали друг другу.

Возле остановки бабушка поплыла от одной группки людей к другой. Здоровалась, показывала котенка, напоминала, что сегодня День медика. Бабушку целовали в обе щеки, обнимали, хлопали по плечу, от чего она оживлялась и молодела лет на пятнадцать.

Чуть в стороне от дачников, ожидающих автобус, на обочине стояли два косматых мужика в потрепанных пиджаках, долговязый юноша в косухе, который все время приглаживал и собирал в хвост длинные русые волосы. И яркая разбитная бабенка в чем-то цветастом с оборками. Она все время хохотала, откидывая голову с белыми кудрями химической завивки. На ее красиво старящемся, чуть загорелом лице была кривоватая презрительная усмешка. Два косматых мужика рядом с ней казались присмиревшими, как щенки. Они курили, поглядывали на дорогу и почтительно слушали, что она говорит. Бабушка указала на нее глазами и прошипела:

– А вот и Галина, жена Сереги-вора, с сыном и дружками.

Подошел автобус. Подпихиваемые нетерпеливыми дачниками, Нина и Антон кое-как забрались внутрь. И уже выглядывали в заднее запыленное окошко, а бабушка стояла возле остановки, прижимала котенка к груди, что-то шептала ему и, уменьшаясь, махала вослед.