Екатерина Перченкова - Прокотиков (сборник)

Незнакомые дачницы с детьми проходят мимо, шлепая вьетнамками об асфальт. У них курортный вид, а в руках – циновки, надувные круги и зонтики от солнца. Травы только-только зацвели, в воздухе растворен теплый, душистый мед. Небо высокое, голубое, с редкими белесыми наледями перистых облаков. Над дальним еловым лесом, таинственным и сказочным, в котором летают черные дятлы и серые совы, а в оврагах лежат вывороченные вековые сосны, скользит беспечный крошечный самолет. И так не хочется уезжать отсюда в Москву. Нина и Антон упрашивают бабушку проводить их только до поворота. Но она не соглашается и упрямо следует дальше.

На повороте дороги – бесхозный участок, заросший высокой полынью, пижмой и осокой. Это резиденция Сереги, самого неудачливого из всех местных воров. Бабушка, как экскурсовод, нашептывает краткую справку. Не так давно Серега снова загремел в тюрьму. Теперь его жена, Галина, интересная, в смысле, красивая женщина за сорок, ведет здесь разгульную жизнь в компании собутыльников. Вор Серега на этот раз попал в тюрьму по собственной глупости. Зимой, раскурочив фанерную дверь отмычкой, он вынес из дома соседа телевизор, обогреватель и несколько мельхиоровых ложек. Совершив кражу удачно и легко, он, желая поскорее получить деньги, попытался награбленное продать кому-то из дачников, за десятку или хотя бы за бутылку. И вскоре был пойман с поличным. Бабушка говорит, что Серега с детства был невезучим. Она помнит его еще болезненным русым мальчиком с наглыми карими глазенками. Как-то она прибежала в этот дом, спасать его от солнечного удара. В другой раз упрашивала соседей, у которых были машины, чтобы они отвезли семилетнего будущего вора в больницу с аппендицитом. На этот раз Сереге придется отсидеть в тюрьме года три.

– И бывают же такие невезучие люди, – сокрушается бабушка.

Дом всем своим видом показывает, что крайне опечален очередным заключением хозяина – грязно-голубой, трухлявый, унылый, он ушел в землю до низеньких оконец. Заднее крыльцо покосилось, как вывихнутая челюсть, на вытоптанной лысой земле перед ним валяется алюминиевая кастрюля и голова куклы.

– Быстрей, шевелитесь, а то опоздаем, уедет автобус без вас, – ворчала бабушка.

И Нина с Антоном, ускорив шаг, почти побежали вдоль серых кривых кольев, торчащих среди кустов малины, напоминая, что когда-то здесь был забор. Над заросшим высокой полынью садом вора вспыхивала бабочка-капустница. Трава стрекотала и пиликала целым оркестром кузнечиков. Вдруг, впереди, где заканчивался заросший заброшенный сад, слегка качнулся угловой кол забора, шевельнулись заросли малины, крапивы, осоки, и что-то светлое выкатилось на дорогу. Еще через пару шагов стало ясно, что это рыжий котенок. Осторожно отряхнув задние лапки от песка, он не спеша направился по пыльной обочине. Он брел, повесив голову, поглядывая лишь на асфальт перед собой, погруженный в свои безрадостные кошачьи мысли. Он понуро и невозмутимо приближался в Нине, Антону и бабушке: маленький, прозрачный, с впалыми боками. Грязный желто-рыжий хвост волочится по асфальту, подтверждая смирение и покорность судьбе. На солнце блеклый, свалявшийся пух котенка казался теплым, и весь он, несмотря на пыльный вид, излучал милое, медовое сияние.

Заметив его, бабушка пробормотала:

– Ой, глядите-ка… рыжий, – и, завороженная, остановилась.

Нина с Антоном, подчинившись, тоже застыли рядом. Рассматривая котенка, бабушка упустила из виду, что, перегородив дорогу, они могли помешать машинам, велосипедистам и прохожим, а ведь обычно она следила за такими вещами и очень боялась чем-нибудь помешать окружающим. Забыла она и о том, что Нина и Антон опаздывают на автобус. И, кажется, на несколько мгновений выпустила из памяти, что сегодня – ее любимый День медика. Котенок, приблизившись, тоже остановился, уселся на обочине, внимательно заглянул каждому в глаза желтыми глазенками. На всякий случай он тихонько и жалобно мяукнул что-то вроде приветствия. И затих. Он сидел перед ними, мятый, пыльный, провожал изумленными глазенками пролетающих мимо мух, нюхал ветер, шевелил ушами в ответ на далекие гудки. Растроганная бабушка подошла к нему, согнулась, уперев руки в коленки. И сострадательно, нараспев, спросила:

– Милый, чей же ты такой грязный и худой?

Она протянула морщинистую, широкую руку с кривоватыми пальцами и погладила облезлую маленькую голову так, как обычно гладят детей. Ребенок бы постарался увернуться от ласки незнакомого человека, а рыжий, напротив, вытянулся всем тельцем, посильнее прижался головой к теплой ладони, нежно и мечтательно зажмурился. Потому он кротко и доверчиво посмотрел на бабушку. И тогда ей вдруг показалось, что остренькая, худая мордашка котенка усыпана веснушками. Пытливо заглянув в его желтые глазенки, бабушка еще раз тихонько спросила: