Екатерина Перченкова - Прокотиков (сборник)

– Да, это упущение, – признался я. – Образ придется доработать.

– Десять монет в день, – сказала она.

– Недорого, – согласился я. – А если на целый месяц?

– Десять монет в день, – стояла она на своем. – Второй месяц пойдет по семь монет. Если останешься до весны – за последующие возьму по три монеты в день. Вперед нужно платить за каждые две недели.

– Соседи есть? – я полез в карман за приготовленным тощим бумажником.

– Не беру, – улыбнулась она. – Все соседи – я, сын и дочь. Уединение относится к числу удобств.

– Судя по тебе, твои дети еще подростки? – поинтересовался я. – А муж есть?

– Даже не вздумай, – улыбнулась она чуть теплее.

– А вот этого ты мне запретить не сможешь, – поднялся я. – Я властен над собственным телом, но не над вздумыванием. Впрочем, заставить себя писать картины тоже не могу. Я ужасно ленив. Что у нас с неудобствами?

– С чем? – не поняла она.

– С неудобствами. Ты перечислила удобства, должны же быть и неудобства.

– Есть и неудобства, – призналась она. – Сын у меня болен. Когда у него случаются приступы, я запираю его. Но он ведет себя тихо. И кот.

– Что с котом? – не понял я.

– Он ходит, где хочет, – пожала плечами она. – И еще он смотрит.

– На кого? – нахмурился я.

– На кого-нибудь, – усмехнулась она. – Будет смотреть на тебя.

– Это опасно? – пошутил я.

– В лицо не вцепится, – рассмеялась она. – Ответишь ему таким же пристальным взглядом, и все. Зажмурится и замурчит.

– А если погладить? – поинтересовался я.

– Изменой не сочту, – озадачила она меня ответом.

Все оказалось даже лучше, чем я предполагал. Хозяйство Маты располагалось в конце узкой улочки, по которой едва ли мог бы проехать лимузин чуть шире обычного таксомотора. За глинобитной стеной скрывался уютный сад, собачий вольер без собаки и низкий, но просторный дом с белеными стенами. Предоставленная мне комната меня вполне устроила. В ней не было насекомых, зато имелась широкая кровать и еще более широкое окно, выходящее на море. В одном углу стояла чугунная печка, в другом холодильник, телевизор я не любил, открытые линии и любые другие способы связи мне были противопоказаны, так что мое зимнее существование вполне могло оказаться приятным времяпрепровождением. Тем более что у хозяйки оказалась весьма миловидная дочурка Ангуза лет восемнадцати и сын чуть постарше. Мата представила его Лео. Высокий и стройный молодой человек если и страдал каким-то недугом, то никак этот недуг не обнаружил. Он не подал мне руки, но поклонился, приложив ладонь к груди и, обернувшись к матери, произнес непонятное:

– В сам-мый раз.

– Бывает не в самый раз? – поинтересовался я, смотря ему в спину.

– Случается, – кивнула она. – Человек полон неожиданностей. Услужливый старичок может оказаться склочником и скандалистом. Тихий счетовод – эротоманом. А одинокий военный – любвеобильным семьянином, к которому подваливают многочисленные родственники. Но обычно я разбираюсь с этим. Я вижу людей насквозь. Считай, что я колдунья.

– Надеюсь, не практикующая? – спросил я. – Колдовство запрещено уже лет сто.

– Так я тебе и рассказала, – улыбнулась она. Хорошо улыбнулась, тепло. И ее губы заслуживали поцелуя, не меньше. Или же она уже начала колдовать? Что ты можешь, девочка средних лет, против агента тайной службы? Смешно…

– И что же ты увидела во мне?

– То, что мне нужно, – она стала серьезной. – Ты – одинокий, сильный, ничего не боишься, но хочешь покоя.

– За покой нужно доплачивать? – я скосил взгляд на ее декольте.

– Покой не продается, – улыбнулась она. – Зато появляется и рассеивается сам собой. Поймешь.

– А где ваш кот? – спросил я.

– Вот он, – показала она, и я увидел здоровенного черного кота, который лежал на поленнице дров.

– Он не смотрит на меня, – пожаловался я хозяйке.

– Спит, – она улыбнулась. – С котами это случается. Ты должен это знать.

Я спустился к морю к полудню. Против ожидания, на набережной оказалось довольно много народа. Отдельные смельчаки даже пытались купаться на узком каменистом пляже. Кое-кто прыгал с высокой скалы, которая торчала над крохотным заливчиком. Остальная часть берега представляла собой нагромождение бетонных кубов. Я перекусил на открытой веранде деревенского ресторанчика, затем взял пиво и присел на скамью на набережной.

– Знаете, как называется эта скала-м? – услышал я скрипучий голос. Он так и произнес: «Скала-м». Рядом со мной присел напоминающий седой репей старик. Точнее, забрался на скамью с ногами, как подросток или какой-нибудь пустынный погонщик верблюдов.