Валерий Попов - В городе Ю. - Повести и рассказы

Во!

При чем же все-таки «нежное зеркало луж»?

Я снова взял карандаш.

Дождь

Я встал, подпрыгнул, шлепнул ладонью о потолок.

— Резвишься? — появляясь, сказала жена.

— А что? — еще не отдышавшись, спросил я.

— В школу надо сходить, вот что!

— В какую школу?

— В английскую — в какую, в какую! А то из той-то, где бабушка с дедушкой, Даша ушла, а в эту еще не записали ее.

— А ты, что ли, не могла раньше поинтересоваться? Не перед самыми занятиями?

— Честно говоря, я ходила. Но мне отказали. Говорят, район не тот. Соседний с нами дом еще принимают в ту школу, а наш дом уже нет.— Она вздохнула.

Та-ак! И это на мне. И знает ведь, как я обожаю такие дела!

Но лучше быстрее этим заняться. Школа с углубленным английским, все классы могут быть переполнены. Если все рухнет — для Даши это трагедия. И мнение о родителях: значит, мало на что они на этом свете способны!

Я приехал в школу, волнуясь. Надписи на всех дверях по-английски. «Принсипал» — это, наверное, и есть «Директор». Запах в школах тем же остался, что и раньше. Старые волнения вспомнились — не исчезли еще, оказывается, хранятся в башке! Все-таки, что ни говори, а самое нервное время жизни — школа! До сих пор сны снятся, как ты чего-то не знаешь и боишься, что сейчас спросят. Навсегда комплекс тревог отпечатался. «Но мне-то что,— вдруг подумал,— я-то поволнуюсь тут час, а Даше каждый день… Если, конечно, тьфу, тьфу, тьфу!..»

— За мной будете! — Встал мужчина в замшевой куртке.

«Проклятие,— подумал я,— еще претендент, и главное — впереди меня! Может, единственное место в классе освободилось, и он его как раз и займет!»

Сколько раз меня нерешительность моя губила. Пока медлил, колебался, другие раз-раз — и в дамках! Не выдержал, приблизился к нему:

— Простите, вы в какой класс?

От волнения даже не заметил, что вопрос курьезно звучит.

— Я в первый,— улыбаясь, ответил он.

— А, ну тогда хорошо,— успокоился.

Улыбнулись.

В фойе понемногу набираются старшеклассники — еще летние, независимые, в джинсах… Какая-то толстая женщина их приветствует, видимо, уборщица:

— Мать моя! Один лучше другого! Ну что, соскучали без школы? — Добрые морщинки у глаз.

Все ясно. Добрый ангел!

И тут стукнула дверь, появилась дама в прекрасном кожаном пальто, с ней девочка, как раз, наверно, третьего класса.

— А, здрасте! — ласково уборщица их встретила, провела к кабинету директора, у самой двери поставила.— Вот тут и стойте. Как Александра Дмитриевна придет — сразу к ней. Она вас ждет.

Глянула нахально на нас, повернулась, ушла.

Проклятие. Что ж делать? Кричать, доказывать? Как бы все не испортить, если она знакомая Александры Дмитриевны.

С мужчиной в замшевой куртке переглянулись, вздохнули, руками развели.

— Да-а… А еще говорят: маленькие дети — маленькие хлопоты…— сказал он.

— Разрешите! — услышали мы резкий голос.

Кожаная дама закрыла собой дверь, а тут директриса появилась.

— Пожалуйста, пожалуйста! — дама отстранилась.

Директриса кинула и на нас неласковый взгляд, повернула в двери ключ. Кожаная дама за ней ворвалась, буквально на ее плечах…

— Вениамин Машинович в Паланге сейчас, но он…

Обменялись мы взглядами с мужчиной.

— Ну, это надолго, наверное,— говорит.— Покурю.

Я кивнул. Он на воздух вышел, видно: стоит под окном, курит.

— …Спасибо. Обязательно передам. Непременно. Всего вам доброго! — Кожаная дама пятилась из кабинета.

— Прошу! — В дверях директриса.— Вы ко мне?

В окно посмотрел — мужчина курит, ни о чем не ведает. В такие вот напряженные минуты и важно порядочность сохранить. А так, в спокойной-то жизни, чего легче!

— …Нет. Передо мной еще мужчина. Сейчас позову.