Мухаммед Аль-Али - Произвол

— Смотри только никому не говори, что заходил ко мне, — предупредил Юсефа учитель.

Юсеф вышел за ворота, огляделся. Чувство гордости переполняло его. Он теперь с теми, кто борется против властей. Но постепенно его стали терзать сомнения: что будет, если его раскроют? Душой Юсефа овладел страх, он подозрительно стал озираться по сторонам. Ему уже казалось, будто всем известно, что у него лежит в кармане, — и этой женщине, которая переходит дорогу, и двум мужчинам, попавшимся навстречу. «Может быть, они следят за мной от самого дома учителя?» — стучало в висках Юсефа. Он почти бежал, расталкивая прохожих. «Главное — не выдать себя, — думал Юсеф. — Лучше смерть, чем такая жизнь».

Когда он пришел к плотнику, Ибрагим уже заканчивал складывать на арбу инвентарь, и вскоре они тронулись в путь.

— О чем ты говорил с учителем? — спросил Ибрагим.

— Я хотел узнать, за что его арестовали. Оказалось, что его обвинили в распространении листовок, донес какой-то французский агент. Но в тюрьме он пробыл неделю. Его выпустили в день убийства торговца вместе со всеми.

— А что Адель думает о взрывах в городе? — спросил Ибрагим.

— Об этом мы не говорили. Но учитель сказал, что скоро французам придется уйти отсюда. С каждым днем борьба патриотов становится все активнее.

— Разве мы сможем бороться с французами? — вмешался в разговор Абу-Омар.

— Конечно, сможем. — Ибрагим повернулся к Абу-Омару: — Вспомни, двадцать лет назад мы воевали с ними, но тогда нас было мало. Надо объединяться, иначе мы никогда не освободимся от гнета и произвола.

— То же самое говорит и учитель, — произнес Юсеф.

— Но сейчас прежде всего необходимо убрать урожай, — сказал Абу-Омар. — А то, что ни день, новая проблема.

— Но проблемы создают наши враги. А мы лишь расплачиваемся, — возразил Юсеф. — Они поддерживают французов, заставляют нас платить непосильные налоги и штрафы.

— Чем сильнее будут притеснять нас французы, тем скорее поднимется народ на борьбу против них.

Ибрагим заметил, что Юсеф чем-то взволнован.

— Что с тобой? — спросил он. — Может быть, учитель сообщил тебе какую-то важную новость?

— Нет, ничего, просто сказал, что в ближайшие дни произойдут какие-то перемены.

Солнце скрылось за горами, и вскоре темнота окутала землю черным покрывалом. Разговор как-то сам по себе прекратился. Юсефу покоя не давали листовки. Чем они смогут помочь? Против французов хороши ружья, а не листовки, да чтобы все крестьяне объединились.

Ибрагим вспоминал давние годы борьбы. Сколько горных дорог исходил он, добывая боеприпасы! Против хорошо вооруженных отрядов противника приходилось воевать старыми винтовками. Но Ибрагим верил: наступит день — и последний враг будет изгнан с родной земли.

В это время послышались протяжные звуки песни.

— Это Халиль, — сказал Юсеф. — Давайте позовем его к нам и послушаем, как он поет.

— И старосту надо пригласить, — предложил Абу-Омар. — Пусть знает, что мы сочувствуем ему. Он ведь пострадал сегодня от французских солдат.

— И хорошо, что пострадал, — ответил Ибрагим. — Это только ему на пользу пойдет. А то он с беком всегда заодно.

— Староста — такой же крестьянин, как и мы с вами, — возразил Абу-Омар.

— Теперь, по крайней мере, он будет знать: для французов мы все на одно лицо, — заметил Юсеф. — А позвать его можно. Пусть расскажет нам о вечере в Абу Духуре.

Старосту пришлось долго уговаривать, хотя в душе он радовался, что крестьяне ему сочувствуют.

Охая и держась за спину, староста влез на арбу и стал жаловаться:

— Никогда не думал, что такое может случиться. Ведь советник и его люди знают меня. Я режу для них баранов, делаю шашлыки.

— Вот тогда они и знают тебя, когда ты делаешь для них шашлыки и приводишь им женщин, — произнес Юсеф. — Но все равно помещиком ты никогда не станешь. И тебя, и шейха, и управляющего они используют против крестьян. Вы должны присоединиться к нам и вместе с нами бороться и против французов, и против помещиков.

— Расскажи нам о вечере в Абу Духуре, — попросил Ибрагим.

Староста принялся рассказывать, а Юсеф шепнул Ибрагиму:

— Именно так все и было. Я слышал это от учителя. — Он повернулся к старосте: — Так что же, ты и впредь будешь угождать советнику и беку?

— Я боюсь бека и страдаю так же, как и вы. Ведь это он назначил меня старостой.

— Он хочет, чтобы ты доносил на крестьян, — сказал Юсеф. — Но знай, что помочь тебе можем только мы. Скажи об этом и управляющему.