Мухаммед Аль-Али - Произвол

— Что ты сказал?! Он отдал свою дочь за Салюма?!

— Да, мой господин. Свадьбу сыграли сразу же после уборки ячменя, — ответил управляющий.

— Почему ты не сказал мне об этом сразу?! — рассвирепел бек. — Хочешь, чтобы я каждую новость вытягивал из тебя? Тут что-то неладно, — размышлял он вслух. — Почему они так быстро сыграли свадьбу? Наверно, согрешили, и Салюма заставили жениться.

— Мой господин, я не могу плохо думать о людях. Знаю лишь, что они поженились и свадьба была довольно скромная. От шариата не отступили ни на шаг, — ответил управляющий.

— Подумать только, за одну неделю познакомиться и жениться! Что-то не верится, — не унимался бек.

— Именно так и было, мой господин, все, как вы говорите…

— Нет, нет, тысячу раз нет, — в раздумье произнес Рашад-бек. — Надо все выяснить. Сколько лет этому мальчишке?

— Точно не знаю, мой господин. Когда заключали брак, его мать сказала, что он родился в год засухи. Значит, ему чуть-чуть больше двадцати, но утверждать точно не могу.

— Это позор для деревни. Что станут говорить люди, которых мы пригласили на уборку урожая? Что крестьяне Рашад-бека во время уборки только тем и занимаются, что играют свадьбы? А работают за них пусть другие?! Куда смотрели староста, шейх и ты?!

Управляющий недоуменно вскинул глаза на бека.

— Я думал об этом, мой господин. Но мне казалось, что все по закону. На свадьбу пришли наш шейх и шейх соседней деревни, староста… Шейхи читали фатиху. Я тоже читал фатиху, как велел нам аллах и его пророки, — как мог оправдывался управляющий.

— Пусть аллах сотрет вас с лица земли! Ну и тупой же ты! Я никому не позволю обижать жнецов. Их женщины должны быть в безопасности. — И холодно добавил: — Я не хочу, чтобы мне кто-либо мешал.

Увидев бека, жнецы разогнули спины и, держа в одной руке серп, а в другой — колосья, приветствовали его.

— Спасибо, крестьяне! — отвечал бек. — Я прибавлю к вашей норме фиников и бургуля.

Когда подъехали к полю Абу-Омара, бек позвал его. Абу-Омар со всех ног бросился к своему господину и еще издали заговорил:

— Да, господин бек, что прикажете? Поле убираем начисто. Ничего не оставляем, ни колоска. Все работают как надо, слава аллаху. Еще день-другой — и все закончим. Урожай в этом году на редкость хороший. Зерна крупные, одно к одному, и сухие.

Абу-Омар говорил, словно читал по книге перед учителем заранее хорошо подготовленный текст.

Бек терпеливо выслушал его и спросил:

— А как поживает бедный Камель?

— Мой господин! Вы только подумайте, аллах помог ему. Нашелся стоящий парень, работящий, он и женился на его дочери. Салюмом его зовут, — отвечал Абу-Омар.

— А где сейчас Камель?

— Жнет на поле Халиля.

— Обижать женщин жнецов — позор, Абу-Омар! — гневно произнес бек.

— Спаси нас аллах, мой господин! В этом году не было никаких происшествий. В деревне женились лишь трое, но все было по шариату, как велел аллах и его пророки, — сказал Абу-Омар.

— По шариату, говоришь?! — заорал бек. — Какой же здесь шариат, я спрашиваю, если все прокрутили за десять дней?!

Абу-Омар ощутил, как в его душе шевельнулась неведомая сила, о существовании которой он и не подозревал.

— Клянусь аллахом, мой господин, — громко прозвучал голос Абу-Омара, — я могу поклясться всеми святыми, что Салюм и Хамда женились по закону аллаха.

— Замолчи, негодяй! Ты просто осел!.. Что ты можешь знать о законе аллаха? Скотина!.. Долой с глаз моих! Проклятый пес Салюм нападает на бедную девушку, а ты спокойно спишь и ничего не знаешь! Убирайся отсюда поскорее, пока я не затоптал тебя копытами моей лошади!

— Как прикажете, мой господин, — испуганно ответил Абу-Омар и отошел от бека, бормоча: — О аллах, не допусти, чтобы позор пал на головы людей. Ты же знаешь, что все было по закону.

Бек с управляющим поскакали дальше. Но вдруг бек на ходу обернулся и крикнул вдогонку Абу-Омару:

— Не забудь подкинуть жнецам на ужин килограмм фиников!.. Понял?

— Слушаюсь, мой господин, — ответил тот и, не оборачиваясь, медленно побрел прочь.

Бек в ярости вернулся домой. Такая девушка ускользнула из рук! Ну ничего, никуда она от него не денется. И София тоже. Обе в его власти. Он из-под земли их достанет.

На душе у него еще долго оставался неприятный осадок. Бек принял душ, пообедал жареными голубями. Выпил арака и лег спать. Разбудила его свирель Хам-дана, который шел к дому Ибрагима.

Бек приказал управляющему созвать крестьян. Сторож, услышав о сборе, побежал готовить кофе, затем принес три стула и побрызгал водой площадь, на которую уже постепенно стекались крестьяне. Жнецам было интересно узнать, где бек будет рассчитываться с ними. Здесь, в деревне, или в городе, у хаджи? Тяжелая страдная пора давала себя знать. Это особенно заметно было по серым, изможденным непосильным трудом лицам людей. Рабочий день казался им вечностью. Не все успели переодеться — так и пришли в рабочей одежде. Хусейн с начала уборки ни разу не брился и весь оброс. Борода его была покрыта густым слоем красной пыли, точно он выкрасил ее хной. Платок, прикрывавший голову, который еще утром сверкал белизной, теперь тоже был красным от пыли. Абу-Омар пришел в желтой галябии, подпоясанной красным ремнем. Он и остальные крестьяне так же, как и Хусейн, сильно обросли. Цирюльник обычно во время страды в деревню не приходил. Абу-Омар едва держался на ногах от усталости.