Барбара Кингсолвер - Лакуна

— Ах вот оно что. Нет, я не думаю, что из-за этого стоит тревожиться. Мой друг, о котором идет речь, пострадал бы от этого гораздо больше. Если бы, как вы говорите, правда выплыла наружу.

— Он, часом, не большевик? Ладно, не обращайте внимания. Будем считать, что я ни о чем вас не спрашивал.

Я рассмеялся:

— Нет, он американец до мозга костей. Во время войны мы вместе были на гражданской службе, перевозили в безопасное место картины из Национальной галереи. Не поверите, сколько народу этим занималось. Мир искусства уже никогда не будет прежним.

— Надо же.

— Сейчас он работает в музее в Нью-Йорке. Мы несколько лет не общались, и вдруг он решил приехать в Ашвилл. Должен признаться, не очень-то я этому рад. Привык жить отшельником.

Арти разогнал дым рукой:

— И я. Хотел было сказать — с тех пор как умерла моя жена, но, положа руку на сердце, я и прежде так жил. Откуда взять силы?

— Вы удивитесь, Арти, но официантки вокруг вас вьются точно пчелы.

— Все это мишура, друг мой. Красивые песенки. Если вдуматься, в жизни мы от силы минут пятнадцать барахтаемся в омуте страстей, а остаток дней вспоминаем об этом, мурлыкая себе под нос мотивчик.

— Пожалуй, вы правы.

Арти аккуратно прикурил новую сигарету от старой.

— Не то любовь.

— Да, любовь — совсем другое дело.

— Уж чем-чем, друг мой, а любовью вас жизнь не обделила. Вас обожают миллионы. Люди за вашими книгами в очередь выстраиваются.

Как сказала Фрида, «они смотрят на меня как на говорящего пони ».

— Да, мне повезло. Как вы тогда заметили, я на службе у американского воображения.

— Так держать!

— А теперь я хочу кое о чем вас спросить, Арти.

— О личном?

— Нет. Мой друг из Нью-Йорка пишет, что оттуда депортируют иностранцев по малейшему подозрению в чем угодно. Борьба за права негров и так далее. Но у моего друга богатая фантазия, он мог и преувеличить.

— В этом случае он не преувеличивает.

— Что за дьявольское коварство — поддерживать правительство, депортируя оппозицию!

— Дьявольское — это еще мягко сказано.

— Они охотятся за теми, у кого нет гражданства?

— Мистер Гувер и мистер Уоткинс из Управления по вопросам иммиграции и натурализации не на шутку увлеклись чисткой. Некоторые из депортированных жили в стране, когда эти двое еще пешком под стол ходили. Одного моего знакомого, Уильямсона, профсоюзного секретаря коммунистической партии, сейчас держат безо всякой причины на острове Эллис. Якобы за то, что он иммигрант. Он им сказал, что родился в Сан-Франциско. Ему сорок пять лет, есть семья, свидетели. Но все метрики в этом городе погибли во время землетрясения и пожара в 1906 году.

— Ничего себе!

— Шеперд, у вас ведь есть свидетельство о рождении?

— Конечно. Выправить его было не так-то просто, поскольку оба родителя умерли, но я нашел больницу. У меня два паспорта, американский и мексиканский. Как вы догадываетесь, в войну мне пришлось с этим разобраться. Меня же пригласили на работу в госдепартамент, там нужны документы.

— Мой вам совет — всегда держите американский паспорт под рукой.

На завтрак подали крекеры с соусом, сосиски и яйца; все это принесли на нескольких тяжелых белых блюдах. Арти переставил тарелки, чтобы расчистить место для пепельницы, и все время, пока мы ели, курил не переставая. Все было таким жирным, что я всерьез опасался, как бы что не загорелось.

— Миссис Браун старается как может ограждать меня от тревог и забот, — сказал я. — Клянется, что мои взгляды кристально честны. И я не замешан ни в каких преступлениях.

— Да кому нужны преступления! На Управление по вопросам иммиграции работает целая орава профессиональных свидетелей. Талантливых, высокооплачиваемых, готовых подписаться под чем угодно. Если вы не коммунист, они докажут, что это не так. Если коммунист, привлекут за «распространение паники и организацию беспорядков» и будут держать, пока коммунистическую партию не объявят вне закона.

— Целую партию? В какой стране такое возможно?

— В той, где вы живете. Как вы знаете, наши коммунисты уже отреклись от насильственных методов. В прошлом году порвали всякую связь с Информбюро Советского Союза — так, на всякий случай. А оказалось, что случаи бывают разные. Не знаешь, откуда ждать беды. Федеральный суд присяжных недавно постановил, что членство в коммунистической партии угрожает гражданской безопасности. Теперь Конгресс работает над биллем Мундта — Никсона, который требует в обязательном порядке регистрировать партии. В общем, скоро тех, кто отрицает причастность к коммунистам, тоже объявят преступниками. Как ни повернись, кругом виноват.