Барбара Кингсолвер - Лакуна

Леандро вместе с мальчиком рылся в объедках в поисках сеньора Рыбки. От вони Юному Богу пришлось зажать нос; ничего не найдя, он едва не разрыдался и почувствовал себя из-за этого безмозглым верзилой. В тринадцать лет — и плакать из-за дохлой рыбки! Вернее, даже не столько из-за нее, сколько из-за того, что она упокоилась в куче мокрой луковой шелухи и склизких тыквенных семечек. Нашу еду готовят из другой части этой дряни. Должно быть, внутри нас пища так же разлагается; нет ничего по-настоящему хорошего или вечного, потому что все живое рано или поздно сгниет. Стоит ли плакать из-за такой глупости? Но Леандро сказал: «Ну-ну, успокойся, по te preocupes [49] Не волнуйся (исп.). , мы же знаем, что сеньор Рыбка где-то здесь». Он придумал отличную штуку: почему бы не выкопать в саду большую яму и не закопать все вместе? Так они и сделали. Двое друзей устроили пышные похороны, как в древности — для королей ацтеков; в помойном ведре было все, что могло понадобиться покойному сеньору Рыбке по пути в иной мир, и даже больше.

Деревня просыпается легко, в отличие от солнца, которое, кажется, встает с большим трудом, совсем как мать. Вчера праздновали канун Рождества. Сегодня она проспит до полудня, потом проснется, приложит ладонь ко лбу, и оборки на рукавах ее пеньюара задрожат. От ее сухого и резкого, как выстрел из «браунинга», окрика служанки побегут за порошками от головной боли. А все остальные — прочь из дома.

По дороге в деревню к рождественской мессе стекается множество людей, крупицы семей в коричневых скорлупках. Вот, как Иосиф Марию, мужчина везет на осле беременную жену. Три долговязые девочки в платьях едут на серой кобыле, свесив ноги, точно гигантское насекомое. Задира петух мог бы глядеть веселее: посмотри-ка, дружок, все твои товарищи висят вниз головой у дороги в лавке мясника, дожидаясь, пока их зажарят. Сосиски развешены в ряд, точно чулки, а белая шкура кабана болтается на крючке, как будто он ушел, позабыв пальто. Свинья, его жена, жива, привязана к папайе во дворе; вокруг нее носятся поросята. Они свободны и могли бы убежать прочь, но не уходят, потому что здесь их мать.

На маленькой деревенской церквушке нет колокола; только аромат копаля плывет из окон, смешиваясь с отдающим гнилой рыбой запахом океана. Был там и Леандро с семьей; он положил ладони на головы своих детей, точно на грейпфруты. Позже на празднике он даже не сказал: «Feliz Navidad» [50] Счастливого Рождества (исп.). или «Привет, приятель, я каждый день прихожу к вам в дом». Только хлопал ладошками сына висящей на смоковнице пиньяте [51] Пиньята — мексиканская полая игрушка из папье-маше или оберточной бумаги, внутри которой сладости или сюрпризы для детей. Чтобы получить содержимое, висящую пиньяту разбивают палкой. . В честь святого младенца на дороге трещали шутихи, испуская голубой дым, и среди прочего смуглого, как каштаны, люда затерялся одинокий незаметный мальчик.

Каждая cabeza [52] Голова (исп.). в доме полна порошков от головной боли. На террасе в мерцающих лужах — осколки стекла. Иншок весь декабрь преследовавший детей по двору, не издает ни звука. Он встречает Новый год на кухне; над его скелетом вьются тучи мух.

Прекрасный день, чтобы отправиться на поиски туннеля в иной мир. А может, и встретиться с дьяволом. Мать крикнула: «Gállete malinche dios mio [53] Зд.: черт побери (исп.). , не хлопай дверью!» Вопреки обыкновению ни слова об акулах: пусть жрут мальчишку, если хотят. Ясное небо, пустой пляж и вода как холодные руки, просящие подаяния. Даже рыбы, обитающие у рифов, сегодня молчат.

Пещера снова оказалась на месте; черная пасть в скале. На этот раз устье обнаружилось ниже под водой, но все-таки до него было можно донырнуть и протиснуться между каменных губ в отверстие, расширявшееся в темноте. И наступил последний день вселенной; время забраться внутрь, думая о погибшем брате Леандро. Загребая холодную воду, считать удары оглушительно колотящегося сердца: тридцать, сорок, сорок пять, половина девяноста. Дождаться и повернуть обратно, на ощупь пробраться к выходу и с саднящими легкими вынырнуть на свет.

Солнце и воздух. Дышать. Все-таки жив. Стрелка часов переместилась наверх; еще один год, украденный у смерти.

Завтра Праздник трех королей. Вот только здесь это будет Праздник сестер и матери дона Энрике; они приедут на пароме. Леандро придется для них готовить. Крус и остальные служанки на праздники ушли в деревню, но мать решила устроить пир для гостей, со слугами или без. Она делает вид, будто они с доном Энрике женаты, так что сеньору нужно будет называть abuela [54] Бабушка (исп.). . Новоявленная бабка в шикарном платье закуривает сигарету, скрещивает ноги и выпускает дым в окно.