Барбара Кингсолвер - Лакуна

(Примеры рецензий, присланных издательской службой тематических подборок; всего их за январь — февраль 1946 года было двенадцать.)

Дорогая Фрида,

спасибо вам за коробку чили. Вот уж сюрприз так сюрприз. Я их повесил красной ristra [190] Связка ( исп .). на кухне рядом с заплетенными в косичку луковицами над плитой. Соседский мальчишка подозревает, что я так «творю заклятия», но Перпетуе моя кухонька понравилась бы. Эти pasillas de Oaxaca [191] Перцы из Оахаки (исп.). я буду расходовать экономно, как и все остальное; они мне дороже бензина.

Наша Каролина подает признаки весны: на лужайках перед домом проклюнулись крокусы, с веревок на задних дворах пропало длинное шерстяное белье. Вчера я принес из мясной лавки замороженную баранью ногу и положил ее в цветочный ящик за окно, чтобы за ночь не растаяла. Но утром она оказалась мягкой. Так что натру ее сегодня чесноком и устрою незапланированный пир. Кошка Чиспа разнесла по соседям слухи о моих кулинарных причудах, и сегодня за ней приплелся еще один прохвост. Я назвал его Чисме [192] От исп. chisme — сплетни. из-за слухов, которые привели его ко мне. Черный как черт и очень любит баранину.

Возможно, вскоре мне придется направить стопы в самый настоящий «Филко». Бухгалтеры издательства готовят чек на гонорар за первые пятьдесят тысяч экземпляров книги. Вы не представляете, какого джинна выпустили в мир, всего лишь тайно переправив мне бумаги. Теперь, выходя из дома, я протискиваюсь сквозь строй поклонниц. Вот и сейчас за окном маячат две барышни, расхаживают по тротуару перед домом в двухцветных кожаных туфлях и закатанных рабочих брюках из саржи. Судя по их виду, репортеры школьной газеты, а может, просто охотницы за автографами, привлеченные странными, не знающими удержу слухами, будто я интересная личность. Даже соседи притащили альбом, чтобы я в нем расписался; он был так завернут, словно они собирались устроить ему торжественные похороны или же закоптить, как окорок. Ромул говорит, будто заметил каких-то девушек, которые пробрались на задний двор, чтобы стянуть мои рубашки, сушащиеся на веревке, и прогнал незваных гостей «с воем и улюлюканьем».

Меня подобное внимание смущает; такое ощущение, будто оно адресовано совсем другому человеку. Как бы хохотали эти девицы, узнай они, каков я на самом деле: по банным дням прячусь в доме и развешиваю в ванной гирлянды мокрого трикотажного белья, чтобы его не украли с веревки и не написали о нем в школьном сочинении на заданную тему. Вот она, моя новая жизнь. Правда, пока никто не говорит, будто я ем лепешки с человеческим мясом, но я начинаю понимать, как же все эти годы ваше существование отравляли сплетни. Я не подхожу к телефону, потому что это наверняка звонит газетчик с вопросами, где родился, что чувствую и что ел на обед. Ума не приложу, как быть с этим кавардаком.

Про чек от издательства узнал только сегодня из письма. Мистер Барнс всю неделю пытался до меня дозвониться, не подозревая, что я не отвечаю на звонки. Вскоре придется что-то решать с почтой: каждый день приходят записки от читателей. Уже семь предложений о браке. И отвечать в таких случаях надо мягко и осторожно, но, признаюсь, я в замешательстве.

Я не привык, чтобы меня обожали. Поверите ли, Фрида, иногда к горлу от страха подкатывает кислый комок; людям от меня что-то нужно, а я ничего им дать не могу. Как я уже упоминал, больше других безумствуют девицы, поскольку остальные молодые люди по-прежнему зарывают ямы где-нибудь во Франции. Бедные Англия с Францией. Их былое величие ныне не более чем сказка.

Писали ли в El Diario о речи, которую на прошлой неделе Черчилль произнес в Миссури? Похоже, европейских руководителей напугал новый ландшафт: равнина, на одном конце которой стоит Трумэн, на другом — Сталин. Понятно, почему мистер Черчилль не хочет, чтобы они пожали друг другу руки: если Гарри и товарищ Иосиф поладят, может возникнуть новая держава, в которой никогда не заходит солнце. Мистер Черчилль походил на ребенка, который подначивает родителей, чтобы те поссорились: «На мир опустилась тень… Никто не знает, что замышляет Советская Россия» — и далее в том же духе. Вероятно, после этого он поедет в Москву и скажет то же самое о нас.

Так странно думать, что настал тот самый момент, о котором всю жизнь мечтал Лев: государства открыли друг другу объятия, Америка воспылала братской любовью к Советскому Союзу, наши рабочие выходят на демонстрации, Россия одержала полную и безоговорочную победу. Вот сейчас бы и помочь им сбросить сталинскую диктатуру и завершить наконец демократическую социалистическую революцию, как и хотел Ленин. Впрочем, события могут пойти по другому сценарию, и единство наших народов развалится, точно расколотое полено. Кажется, этого и добивается мистер Черчилль. «От Балтийского до Адриатического моря железный занавес опустился на континент». Впрочем, затем он подсластил пилюлю, тепло отозвавшись о героизме советских людей и товарища Сталина. Но писаки, едва заслышав об этом странном новом занавесе из металла, времени даром не теряли. Этот образ привел их в трепет. Карикатуристы изображают несчастных русских, которые бьются головой о наковальню. Возможно, недели через две они об этом забудут, но пока что это сенсация. Два слова, которые поставили рядом, — «железный» и «занавес», — словно по волшебству взбудоражили холодные умы и горячие сердца.