Банана Ёсимото - Hardboiled/Hard Luck

Женщина собралась уже, было, отчитать меня за то, что я появилась так поздно, но когда я сказала, что еще не ужинала, неожиданно подобрела:

— Ресторан работает до десяти вечера, если сразу спустишься туда, то успеешь. Но если ты твердо намерена отужинать, то я попрошу их не закрываться, а ты сможешь подняться к себе в номер и оставить вещи. Поблизости есть только одна лавка, где подают лапшу рамен, но там сегодня выходной! — сообщила администратор.

— Спасибо, я мигом, — уверила ее я и поднялась в комнату.

Бросив вещи и сняв пропахшие потом носки, я поспешно спустилась в ресторан.

Конечно, в полутемном зале я оказалась в одиночестве. В странных вазах на столах были воткнуты искусственные орхидеи. У супа-пюре в тарелке с цветочным узором, естественно, был вкус супа быстрого приготовления. Японцы, путая что, где, когда и как должно быть, принимают все это за стандартный атрибут изысканности. Но от супа, черствого хлеба и маленькой бутылки пива у меня наконец-то потеплело в желудке.

За окном виднелись темные горы и сумрачный город. Вдалеке там и сям мерцали фонари. Мне вдруг показалось, что я попала в место, которого не существует; будто я уже не смогу никуда вернуться; будто эта дорога никуда не ведет; конца у этого путешествия не будет и утро уже не наступит. Мне стало казаться, будто я сама призрак. Может быть, привидения навсегда заключены в таком времени. Удивительно, почему я думаю о таких вещах? Наверно, от усталости, решила я.

Когда я вновь случайно посмотрела в окно, то увидела посветлевшее небо. Затем под окнами отеля с шумом промчались пожарная машина и «скорая помощь». Чувствуя себя отвратительно, я вышла из-за стола и расплатилась.

Взяв халат, собралась идти и онсен. Проходя мимо ресепшн, встретила замерзшую дежурную, возвратившуюся с улицы.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Пожар в лавке, где готовили удон.

Вот это да, подумала я.

— Кто-нибудь погиб?

Дамочка молча внимательно всматривалась в меня. Я уточнила:

— Я недавно заходила подкрепиться удоном, но ушла не доев. Неужели это та самая лавка?..

— Ты сказала, что не ужинала… ах, ну да! Там плохо готовят. Даже местные туда не ходят, с какой стати она придется по вкусу городским. Понимаю.

Администратор довольно проницательна, подумала я. Не пришлось говорить то, о чем не хотелось, ведь и без того во рту остался неприятный привкус.

— Никто не погиб! Там был один хозяин, но, говорят, он убежал. Считают, что пожар случился из-за небрежного обращения с горящей печкой. В общем, похоже, пожар был небольшой! — Она улыбнулась: — Это не из-за тебя, иди купайся!

Нет, может, и по моей вине… подумала я.

Затем я отправилась в онсен, хотя на самом деле хотела убежать — в другой день, в другой город. Однако я уже целиком завязла в этой ночи, в этой странной атмосфере одиночества. Казалось, что я видела все сквозь какой-то фильтр и не воспринимала всерьез. Могущество этой ночи довлело надо мной.

Разглядывая красивый узор старого кафеля, будто колышущегося в воде маленького бассейна, наполненного водой из горячего источника, я немного успокоилась.

Теплая вода постепенно снимала усталость тела;

Я хотела, чтобы скорее настало утро, хотела погрузиться в него, как в этот горячий источник, подставить тело под ослепительный свет, очищающий все что угодно. Но я знала, что сейчас мне никуда не деться от этой ночи, что могу жить только в ней, как в горячечном бреду.

Я приоткрыла окно, чтобы охладить лицо. На улицу вернулась темнота и тишина, только блестели холодные звезды. Ветви деревьев совершенно не шевелились, словно застряли в вязкой темноте. Время застыло.

Именно таким оно было, когда я жила с Тидзуру.

Почему же сегодня я так часто вспоминаю о ней?

Я перевела взгляд на свое тело: обыкновенные ноги и живот, нормальная форма ногтей. И вдруг я вспомнила. Вот оно что, сегодня же день ее смерти!

Я помолилась о ее загробном блаженстве маленьким звездам на небе.

Чтобы боги непременно узнали о ее доброте, славном характере и хрупкой душе. Чтобы у нее была удобная, мягкая кровать с особенным балдахином. Особенно сладкое райское саке. Особенно легкое перерождение. Пусть даже ценой года моей жизни. Похоже, мне предстоит жить долго.

Все осознав, я совершенно обессиленная вернулась в свою комнату.

Я абсолютно ослабла после онсена, поэтому выпила саке из холодильника и сразу рухнула в кровать. Не распаковав вещи, надев гостиничный халат и не погасив даже свет у кровати, я вошла в мир сна. Я погрузилась в сон, мечтая о том, что, когда открою глаза, будет всходить утреннее солнце, освещая выгоревшие занавески. И неприятные ощущения, которые я испытала сегодня, наверно, уже проищут… Эта мысль позволила мне с облегчением вздохнуть.