Джон Стейнбек - Недолгое правление Пипина IV

Когда Пипин поднимался по лестнице, мадам Эристаль только что завершила схватку с кухаркой Розой. Она появилась в дверях кухни с победоносным видом и немного раскрасневшаяся. Вслед ей неслось недовольное ворчание поверженной Розы.

В гостиной мадам объяснила мужу:

— Представьте только, она закрыла окно на ночь, и сыр, целый килограмм сыра всю ночь задыхался в духоте. И знаете, какое она придумала себе оправдание? Ей, видите ли, было холодно. Она думает о своем удобстве, а сыр должен париться. Нет, на слуг нынче нельзя положиться.

— Возникло затруднительное положение, — проговорил мсье.

— Еще бы не затруднительное. Всякая дрянь, которая именует себя кухаркой…

— Мадам, метеорный дождь продолжается. Это подтверждают все. Мне совершенно необходимо обзавестись новым фотоаппаратом.

Денежные расходы лежали, безусловно, в сфере компетенции мадам. Она промолчала, но мсье почуял угрозу — глаза ее сузились, руки медленно поднялись и уперлись в бока.

Он продолжал уже менее уверенно:

— Мне надо принять решение. Никто не виноват. Можно сказать, веление исходит от самого Неба.

В голосе мадам послышался металл.

— И сколько стоит фотоаппарат, мсье?

Он назвал цену, и ее крепкая фигура сотряслась словно от внутреннего взрыва. Но она тут же волевым усилием привела себя в боевой порядок и пошла в наступление.

— В прошлом месяце, мсье, речь шла о новой… Что вы тогда купили? Затраты на пленку поистине разорительны. Смею ли я напомнить, мсье, о недавно полученном письме из Оксерра? Там нужны бондарные работы. От нас требуют, чтобы мы внесли половину стоимости.

— Мадам! Не я вызвал метеорный дождь!

— И не из-за меня сгнили бочки в Оксерре.

— У меня нет другого выхода, мадам.

Она словно превратилась в громадную зубчатую башню, и вокруг нее сгустилась тьма, предвещая домашнюю грозу.

— Мсье — хозяин в своем доме, — отчеканила она. — Если мсье желает, чтобы метеоры навлекли банкротство на семью, то кто я такая, чтобы роптать? Пойду извинюсь перед Розой. Кило задохнувшегося сыра поистине смехотворная малость по сравнению с пятнами света на пленках. Спрашивается, а можно есть метеоры, мсье? Могут они заменить теплую одежду? Можно ли делать из ваших драгоценных метеоров винные бочки? Мсье, я оставляю вас, делайте ваш выбор.

И она удалилась тихими зловещими шагами.

Гнев боролся в Пипине Эристале с паникой. Сквозь застекленную дверь он увидел телескоп в чехле из непромокаемого шелка. И гнев победил. Твердой поступью он спустился по лестнице, решительным жестом нахлобучил на голову шляпу, взял с вешалки трость и портфель Клотильды со столика. Кипя от бешенства, он с достоинством прошествовал через двор и подождал, пока консьерж отопрет чугунные ворота. Но все же поддался на миг слабости — оглянулся и увидел мадам: она наблюдала за ним из окна кухни, а рядом с довольным видом скалилась Роза.

— Я иду к дяде Чарли, — объявил Пипин Эристаль и захлопнул за собой ворота.

Шарль Мартель был владельцем небольшой, но процветающей картинной галереи (она же антикварная лавка) на улице Сены. Внутри нее царил полумрак, картины, как и полагается, освещены были плохо, а потому казались особенно завлекательными. Он торговал неподписанными картинами и не мог бы поручиться, что та или иная, скажем, ранний Ренуар, а также хрустальными, золочеными и китайскими вещицами из шелка, которые (тут он уже утверждал смело) принадлежали старинным родам Франции.

В конце галереи красный бархатный занавес скрывал одну из уютнейших и укромнейших холостяцких квартир Парижа. На стульях, покрытых бархатными подушечками, сидеть было одно наслаждение. Кровать стиля Луи-Наполеон — венец творения из позолоченного дерева — с высоким резным изголовьем и подножьем имела форму ладьи викингов. Днем покрывало и подушки из чуточку вылинявшей напрестольной пелены обращали спальню в очаровательное гнездышко, зовущее и неуловимо греховное. Лампы под зелеными абажурами рассеивали ровно столько света, сколько нужно, чтобы подчеркнуть привлекательные черты и скрыть недостатки. Кухонные приспособления — раковина и газовая горелка — прятались за китайской ширмой, чьи краски поблекли от времени и свелись к жемчужно-черным тонам и цвету топленого масла. В книжном шкафу стояли кожаные с золотом тома, которые привлекали взгляд, не требуя, однако, чтобы их прочитали.

Шарль всегда был человеком светским, учтивым, но несгибаемым, с безупречной осанкой и манерой одеваться. По сию пору, а ему уже перевалило за шестьдесят, он все еще оставался большим женолюбом. Его манера обращаться с женщинами делала дамой любую особу женского пола, если только она не настаивала на ином. Даже теперь, когда его больше тянуло ко сну, чем к галантным похождениям, он по-прежнему так высоко держал свою репутацию, что молодые избранницы испытывали приятный трепет, будучи приглашены за красный занавес на аперитив. И к чести его надо сказать, уходили они не разочарованные. В улочку позади лавки открывалась потайная дверь, — казалось бы, мелочь, но его избранницам это придавало уверенности.