Джон Стейнбек - Недолгое правление Пипина IV

Через короткое время дядя вернулся, потирая руки.

— Мне стыдно за вас, — сказал король.

Шарль Мартель подошел к груде пыльных необрамленных полотен, лежавших в углу.

— Надо заменить, — сказал он. — Я изо всех сил стараюсь их расхолодить. Быть может, меня больше мучили бы угрызения совести, если бы я не знал совершенно точно — они воображают, что обманывают меня. — Он унес пыльное полотно в лавку.

— A-а, Клотильда, входи, — послышался его голос. — Твой отец здесь. Тут Клотильда и яичный принц! — крикнул он Пипину.

Все трое прошли за красную бархатную драпировку, заменявшую дверь, и в воздухе повисло легкое облачко пыли.

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался Тод, — Он меня обучает ремеслу. Мы собираемся открыть галереи в Далласе и Цинциннати, и еще одну в Беверли Хиллз.

— Какой позор! — не выдержал король.

— Я пытаюсь их отговаривать, но они так просят… — начал было дядя Шарль.

— Очень ловко придумано, — перебил король, — А кто их хитроумно подстрекает к этому?

— Мне кажется, вы не совсем правы, — вмешался Тод, — Первая заповедь торговли — создать спрос, вторая — его удовлетворить. Представьте себе, какого количества предметов не появилось бы на свет, если бы людям не намекнули, что они в них нуждаются. Сколько лекарств, косметики, дезодорантов… Можете ли вы заявить во всеуслышание, сэр, что машина — вещь неэкономичная, излишняя, что она обязывает своих владельцев пользоваться ею, даже когда им это не нужно? Нет, сказать это людям, которые все равно хотят ее иметь, вы не можете. Хотя они не хуже вас все про это знают.

— Но где-то надо все-таки провести границу, — возразил Пипин. — А рассказывал вам мой прекрасный дядюшка, почему украли Мону Лизу?

— Постой, постой, дорогой племянник!

Однако Пипин продолжал:

— Обычно он начинает так: «Не стану упоминать имен, но я слыхал…» Слыхал, видите ли!

— Мне эта кража всегда казалась бессмыслицей, — заметил Тод, — Ведь Мону Лизу украли из Лувра. Так? А спустя год вернули назад. Они что же, вернули подделку?

— Нет, нет, — запротестовал король, — В Лувре подлинник.

Клотильда надула губы.

— Обязательно говорить о делах?

— Погоди, Кролик, мне интересно.

— Продолжайте, дядюшка, — произнес король, — это ваша история. И ваше…

— Не могу сказать, что я это одобрял, — перебил Шарль Мартель, — но никто из честных людей не пострадал.

— Ну так расскажите ему поскорей, и покончим с этим, — вставила Клотильда.

— Не стану упоминать имен, но я слыхал, что пока Мона Лиза… хм, отсутствовала, восемь Мон Лиз было куплено очень богатыми людьми.

— Где?

— Ну, где водятся очень богатые люди? В Бразилии, Аргентине, Техасе, Нью-Йорке, Голливуде…

— А почему вернули оригинал?

— Понимаете, коль скоро картину вернули, вора… э-э-э, перестали искать…

— Ага! — проговорил Тод, — А как насчет тех, кто купил подделки?

— Когда вы покупаете украденный шедевр, — ответил дядя Шарль с благочестивым видом, — вы совершаете преступление. И хотя сокровище приходится прятать, покупатели все-таки находятся. Если уже после того, как покупка состоялась, они обнаружат, что сокровище всего лишь, скажем, копия, они едва ли станут предавать это огласке. Говорят, некоторые богачи в таких случаях предпочитают сознательный обман. Я и сам не сомневаюсь, что не найдется ни одного человека, кто бы добровольно признался, что его оставили в дураках.

Тод засмеялся.

— Тогда как, если быть честным…

— Именно, — подтвердил дядя Шарль.

— Почему же тогда король против?

— Он очень чувствителен.

Тод перевел взгляд на короля.

Пипин медленно проговорил:

— Я думаю, что все люди остаются честными, пока дело не коснется корысти. — Я думаю, многие становятся уязвимы, как только у них появляется корыстный интерес. Я верю, что есть люди, которые остаются честными, несмотря на корыстный интерес. И мне кажется предосудительным выискивать у людей слабые места и играть на них.

— Не будет ли у вас сложностей на посту короля? — осведомился Тод.

— Уже есть, — мрачно ответила Клотильда. — Он не только хочет сам быть выше всего, выше всех человеческих слабостей, но и от семьи того же требует. Он хочет, чтобы все были хорошими, а людям вовсе не свойственно быть хорошими…

— Сейчас же замолчите, мисс, — остановил ее Пипин. — Я не желаю этого слышать. Да, люди по природе хорошие — до тех пор, пока им это удается. Каждому человеку хочется быть хорошим. Поэтому-то меня и возмущает, когда им мешают или отнимают такую возможность.