Стэн Барстоу - Любовь… любовь?

— Вам так удобно?

— Отлично, спасибо.

Она снова улыбается и переходит к другому донору. Мне очень хочется закрыть глаза, но я боюсь заснуть, поэтому я таращу глаза и смотрю в потолок, а время от времени бросаю убийственный взгляд на сестру — та сидит подле каталки и вяжет джемпер, в то время как я истекаю кровью, которая скапливается в бутылке на полу. Помещение старое, требует ремонта. С тех пор как я его помню, оно всегда требовало ремонта. Десять лет назад, в этой самой комнате, я сдал экзамены за начальную школу и перешел в среднюю. Десять лет! Говорят, чем старше ты становишься, тем быстрее бежит время, но даже я помню, что было десять лет назад. А что будет еще через десять лет? Что я буду делать, когда мне стукнет тридцать? Наверно, буду женат, и, возможно, у меня уже будут дети. Но на ком я буду женат? Кто будет эта девчонка? Еще две недели назад я, пожалуй, сказал бы, что это будет с Ингрид, — да, пожалуй. Но сейчас… Странно, как все получилось с Ингрид. Я теперь встречаюсь с ней два-три раза в неделю и вроде бы добился всего, о чем мечтал. Вроде бы. Но почему-то — сам не знаю почему — куда-то исчезли все чары, что были вначале, хотя порой ее близость и теперь еще здорово волнует меня. Словом, когда я думаю о женитьбе, я не думаю о ней — вот и все…

Минут через двадцать, полежав и выпив по чашке чаю, мы со Стариком выходим из ворот — все кончено, и порядок.

— Ты идешь прямо домой? — спрашивает Старик, и я говорю:

— Да, пожалуй: у меня на сегодняшний вечер ничего не запланировано.

Мы спускаемся с холма и доходим до «Виноградной лозы» — приятного тихого кабачка, где на стенах висят таблички, предупреждающие о том, что петь нельзя. Старик вдруг останавливается и говорит:

— Выпить не хочешь?

Я обалдело гляжу на него. Потому обалдело, что, сами понимаете, хоть он, конечно, и знает, что я иной раз выпиваю, как всякий парень, но до сих пор он ни разу не признавал за мной такого права и не приглашал с собой в кабачок.

— Не возражал бы пропустить по кружечке, отец.

— Надо же немного подкрепиться, верно? — говорит он, и я вижу при свете, падающем из окна, что он ухмыляется.

— Точно.

Хозяин знает Старика и приветствует его:

— Добрый вечер, Артур. Как жизнь?

— Добрый вечер, Джек. Помаленьку, серединка на половинку. Но особенно жаловаться не приходится. А сам-то как?

Хозяин говорит, что и ему особенно жаловаться не приходится, и спрашивает, что нам подать. Старик смотрит на меня, и я решаю, что разумнее, пожалуй, не показывать вида, будто я такой уж знаток, а потому говорю: «Я возьму то же, что и ты». Старик заказывает две полпинты черного пива (я лично предпочитаю горькое, светлое), пачку «Плейерс», и мы усаживаемся за столик поближе к огню. Единственные посетители, кроме нас, — два каких-то парня, которые сидят по другую сторону камина и беседуют о футболе.

Старик поднимает кружку.

— Ну, чтоб все было хорошо.

— Поехали.

Он пьет, ставит на стол кружку и, уперев руки в колени, выпрямляется на табурете.

— Ты чего осклабился? — минуту спустя спрашивает он.

— Да так, ничего.

Но я не могу сдержать улыбки — ведь это, что ни говорите, еще одна веха в моей жизни, такая же, как мои первые длинные брюки или первая сигарета, которую я открыто закурил дома! Сегодня Старик как бы окончательно признал, что я уже совсем взрослый.

— Славное, тихое тут местечко, — говорит Старик. — Никогда никаких буянов. Ты здесь уже бывал?

Я говорю, что нет, не бывал.

— Но ведь ты же иногда выпиваешь, верно?

— Да, иной раз пропускаю кружечку.

Он кивает.

— Не вижу особой беды в том, что молодой парень выпьет иной раз кружечку, только перебирать не надо. А то ведь есть такие, которые выхлестывают по восемь-девять кружек подряд, а потом начинают хватать всех за грудки.

— Да, это совсем ни к чему.

— Конечно, ни к чему, но только немало парней именно так себя и ведут.

— Неплохое здесь пиво.

— Да, Джек хорошее пиво держит, что верно, то верно. Некоторое время мы сидим молча, потом Старик спрашивает:

— Ну, как у тебя на работе дела?

— Все в порядке.

— Тебе по-прежнему там нравится?

— Да, в общем, нравится. — Я знаю, что это не совсем так, но очень трудно объяснить Старику то, в чем я и сам еще не вполне разобрался.

— По-моему, специальность у тебя хорошая. Во всех вечерних газетах полно объявлений о том, что требуются чертежники.

— Да, мест вокруг сколько угодно.

— А что ты скажешь насчет вашей фирмы? Думаешь остаться там, когда они возьмут тебя на полную ставку?