Стэн Барстоу - Любовь… любовь?

Ему вдруг стало не по себе, и, положив руку на жилет, он театрально вздохнул, что было явным преувеличением, учитывая количество съеденной ими пищи.

— Да, стоило вернуться домой хотя бы для того, что бы отведать твоей кухни, — сказал он. — Ты ведь всегда была лучшей кулинаркой на много миль вокруг — даже в юности.

Лицо ее неожиданно потемнело — непонятно почему.

— А у тебя, насколько помнится, всегда был язык без костей.

Он умял табак в чубуке и нахмурился, пораженный этой неожиданной вспышкой враждебности. После стольких лет могла бы она забыть об этом, раз уж он забыл.

Она принесла чайник и разлила чай.

— Надолго ты приехал?

— Насовсем, Сара. — Он поднес спичку к трубке. — Я там все продал и вернулся домой навсегда. Австралия — отличная страна, но родина-то моя здесь. Я хочу поселиться в таком месте, откуда видны были бы наши холмы и где ветер и дождь несли бы с собой запахи вереска.

— Тридцать лет назад ты не так говорил, — напомнила она, и он согласно кивнул головой.

— Да, не так, но времена меняются, и человек в известном смысле тоже меняется. — Он посмотрел ей в лицо. — А в чем-то никогда не меняется.

Она отвела глаза и, отхлебнув чаю из блюдца, посмотрела мимо него сквозь затянутое тюлем окно на узкую улицу. Он снова пожалел, что не может прочесть ее мысли.

— Значит, ты все-таки нажил капитал, как мечтал всю жизнь? — вдруг спросила она, и Морган даже улыбнулся прямоте ее вопроса.

— Не совсем, девонька, — сказал он. — Едва ли это можно назвать капиталом, но денег у меня хватит, чтоб спокойно прожить остаток дней.

Они еще с час поговорили о том о сем, пока Моргану не пришло в голову, что ведь она не может при нем работать. Тогда он распрощался, пообещав вскоре зайти, и ушел с неприятным чувством, что где-то в глубине Сариной души живет враждебность к нему, проявившаяся, правда, лишь в одной ее фразе. В течение последующих двух-трех недель он приезжал к ней несколько раз, возил ее за город, а однажды — в ресторан и в театр в благодарность за ее гостеприимство. И все это время он чувствовал, что между ними стоит некий барьер, сквозь который он не в силах прорваться.

Наконец он не выдержал. Теперь он уже твердо знал, чего он хочет. Он знал это еще до того, как двинулся домой, и ему достаточно было увидеть ее, чтобы утвердиться в своем решении. Она осталась для него все той же девчонкой, за которой он ухаживал много лет назад, и его чувства к ней остались теми же. Эти разведывательные бои, которые они вели на протяжении каждой встречи — удар, контрудар, — были ни к чему. Если память о том, что было тридцать лет назад, все еще жива, надо извлечь события тех лет на свет, рассмотреть их, проанализировать и поставить точку. И как к этому подступиться, он знал.

Тем не менее, когда он решил затронуть волнующую тему, это оказалось не так-то просто. Ведь она предпочла тогда другого, думал он, почему же сейчас должно быть иначе?

Сидя у ее камина, он делал вид, будто старательно прочищает трубку, а сам собирался с мыслями, чтобы начать разговор и высказать ей все. И вот с нарочитой небрежностью, как бы между прочим он сказал:

— Я купил Грейстоунский коттедж, Сара. Ты, конечно, помнишь это место. Оно нравилось нам, еще когда старик Филлипс там жил. Ну, потом там, кажется, жил его сын, а сейчас он умер — он не был женат — и дом продавали с аукциона. Я купил его вчера… сколько спросили, столько и дал…

Он ждал, как она на это откликнется, ведь он впервые упомянул об их былых отношениях. Но она смотрела в огонь, точно и не слышала его, и молчала.

— Дом в довольно плохом состоянии, — продолжал он. — Потребуется немало денег, чтобы сделать его удобным для жилья. Я тщательно его осмотрел. И думаю не только благоустроить его, но и расширить. Жить там мне улыбается, пожалуй, больше, чем где-либо еще… Не торчать же мне в отеле до конца своих дней…

Она взялась за шитье и усердно работала иглой, не глядя на него и не говоря ни слова. В голове его вдруг вспыхнула мысль, что она прекрасно знает, к чему он клонит, и только ждет, чтобы он поставил точку. Но как она это примет? Он неуверенно посмотрел на нее. Надо ли делать это сейчас — так быстро? Может быть, подождать, чтоб она попривыкла к нему? Но время уходит. Оба они уже немолоды, и тем не менее ни он, ни она не заводили разговора о том, что было самым главным для них обоих.

— Конечно, — осторожно начал он, — мне понадобится кто-то, чтоб вести хозяйство… содержать дом в порядке, готовить… — Он на секунду умолк и добавил, твердо держась намеченной линии: — Я знаю, после стольких лет это может показаться немного неожиданным, Сара, но ты же знаешь, я никого так…