Иван Клима - Час тишины

— За что они так поступили с нами? — сказала она вдруг. Она все еще была там, переживала ту минуту. Он не знал, что ей ответить.

— Наверно, в отместку за то, что им сделали!

— За что? — набросилась она на него. — Да они никогда еще так не жили, как сейчас.

А про себя она, наверно, уже перечисляла: новые дома, дороги, электричество, бесплатное медицинское обслуживание.

— Ты рассуждаешь, как барыня, — сказал он. — Та даст слуге новое платье, а потом обижается, если вдруг заметит, что у него есть еще и гордость.

— Ты еще будешь заступаться за них! — воскликнула она.

Дождь утихал, вокруг совсем стемнело, он знал, что повсюду здесь болота и в них нетрудно застрять, но не стоять же им здесь всю ночь! Он выломал длинную палку и тыкал ею, как слепой. Конечно, сделано для людей уже немало. Как никогда в прошлом. Откуда же тогда эта ненависть? Слишком много ненависти!

А ведь люди так хотели жить без нее. Тогда, в первые послевоенные дни, он стоял на углу, опершись на бетонную колоннаду, а вокруг проплывал потерпевший катастрофу мир — чудовищные плоды ненависти; тогда-то он и решил, что должен найти способ, как навсегда освободить мир от ненависти.

И он взял с этой целью карту, совсем новую и ясную, без пустых белых мест, и отправился по ней в путь, впрочем, он не один пользовался этой картой — как приятно и спокойно было идти по хорошей, безопасной, безошибочной карте со столькими друзьями.

Нельзя сказать, что ему легко жилось, но разве в этом было дело? Он даже чуть гордился этим; собственно, это были лучшие, как говорят, годы его жизни; не с точки зрения возраста, о котором он никогда особенно не раздумывал, а потому, что он сумел выбить из людей глухоту, наполнить их жизнь смыслом, а потому еще, что вдохновился не вызывающим сомнения планом, который превратил все эти годы и каждый их день в крепкое сооружение.

Ему показалось, что он увидел просвет среди деревьев.

— Посмотри.

Сквозь тучи просвечивал месяц, невдалеке виднелась низкая башня костела. На мокрые луга опускался туман, он укрывал все формы земли; теплая, успокоительная мгла с запахом земли и трав, возможно, уже покрывала и озеро, которое им никогда не обойти и даже не переплыть.

— Ну пошли.

Низкая трава влажно обвивалась вокруг ног, они погружались в туман, ничего не видели ни впереди, ни сзади, только темноту с занавешенными звездами.

Снова залаяли собаки, и она прижалась к нему.

— Я туда не хочу.

— Не бойся, — ответил он, — это же совсем другая деревня.

— Все равно не хочу, не хочу туда, где есть люди.

Собаки неистовствовали за заборами, в некоторых окнах зажегся свет, она остановилась у костела, подбежала к двери и тщетно подергала за ручку.

На верхней ступеньке было даже сухо. Она присела в углу и вся сжалась.

— Ты хочешь остаться здесь?

— Мне все равно, мне абсолютно все равно.

— Это же нелепо, — но все же сел рядом с ней.

Она прошептала:

— Я ни к кому не хочу. Они ненавидят нас. Я их тоже…

Они долго молчали. Наверное, спали.

— Который час?

— Скоро два, — сказал он. — Вероятно, скоро будет автобус.

— Я представляла себе все совершенно по-другому, — прошептала она, — всю жизнь. Я думала, что помогу людям быть счастливыми.

— Я знаю. Но это не так просто. Все мы представляли себе это слишком легким.

Вероятно, гораздо легче убить всех людей и обмотать землю проволокой, чем дать людям счастье.

Из запертого костела шел запах ладана.

Он прислушался к ее дыханию и к тишине вокруг. Неподалеку течет река. Он слышал реку, слышал, как шумит она в тростниках, и ему показалось, что он слышит кряканье утки. Мы представляли себе все слишком легко, думал он, мы нашли идеал и уверовали, что это и есть уже путь к человеческому счастью. Но сколько раз уже находили люди идеал, которому придавали такое же значение? А много ли раз удавалось воплотить его в жизнь?

— Мартин, — сказала она вдруг, не открывая глаз, — завтра мы уедем отсюда.

— Почему?

— Все это не имеет смысла. Все, что мы делаем, не имеет смысла. И этот новый проект, ты ведь сам это знаешь. Будут ли когда-нибудь по нему строить? А если будут, пусть сами и измеряют, пусть сами и вербуют людей. Зачем нам здесь гнить?

— Что-нибудь да построят, — сказал он сердито. — А без этого гниения никогда ничего не получается.

— Что-нибудь, что-нибудь… — истерично смеялась она.

И снова тишина. Стук крови. Тишина костела за спиной. Тишина тумана. Одинокая капля. Падение листа.