Патриция Хайсмит - Цена соли

— Это заказ по наложенному платежу?

Тереза посмотрела на некрасивое, бессмысленное лицо миссис Хендриксон.

— Да, миссис Хендриксон.

— Разве ты не знаешь, что должна отдать клиенту корешок от квитанции? Как ты думаешь они смогут принять покупку, когда та к ним прибудет? Где заказчица? Ты можешь ее догнать?

— Да.

Она была всего в трех метрах от них, через проход, у прилавка отдела одежды для кукол. Тереза секунду помедлила с зеленой квитанцией в руке, а потом понесла ее вокруг прилавка, заставляя себя идти вперед, потому что вдруг застеснялась своей внешности, старой синей юбки, хлопковой блузки — ей не достался зеленый рабочий халат, когда их выдавали сотрудникам — и туфель на унизительно плоской подошве. А еще — ужасной повязки, сквозь которую наверняка снова проступала кровь.

— Я должна отдать вам это, — сказала она, положив несчастный маленький клочок бумаги рядом с рукой на край прилавка, и пошла назад.

Снова оказавшись за прилавком, Тереза уставилась на груду коробок, задумчиво сдвигая их туда и обратно, словно она что-то искала. Тереза дожидалась, пока женщина закончит оформлять покупку у прилавка и уйдет. Она осознавала, что секунды проходят, как безвозвратно убегающее время, как неотвратимо уходящее счастье, и что в эти последние мгновения ей бы нужно было обернуться и запечатлеть в памяти лицо, которое она никогда больше не увидит снова. А еще она осознавала — словно издалека и с другим, новым чувством ужаса — как прежние, несмолкающие голоса покупателей у прилавка зовут ее на помощь, окликают ее, смешиваясь с низким, гудящим ревом маленького поезда, создавая часть того вихря, который окружил ее и отделил от женщины.

Но когда она, наконец, обернулась, то оказалось, что она снова смотрит прямо в серые глаза. Женщина шла к ней, и, словно время повернулось вспять, она снова оперлась на прилавок, указала на куклу и попросила ее показать.

Тереза взяла куклу и со стуком выронила ее на стекло прилавка. Женщина посмотрела на нее.

— Похоже, она небьющаяся, — сказала женщина.

Тереза улыбнулась.

— Да, эту я тоже возьму, — сказала она тихим размеренным голосом, который создавал островок спокойствия в окружавшей их суматохе. Она повторила имя и адрес еще раз, и Тереза медленно впитала слетающие с ее губ слова, как будто она еще не заучила их наизусть. — Заказ действительно прибудет до Рождества?

— Все доставят самое позднее в понедельник. До Рождества останется еще целых два дня.

— Хорошо. Я не хочу вас сильно беспокоить.

Тереза затянула узел на упаковочной ленте, которой она обернула коробку с куклой, но таинственным образом узел развязался.

— Нет! — выдохнула она. В замешательстве, настолько глубоком, что у нее не осталось оправданий, она завязала узел под взглядом женщины.

— Отвратительная работа, да?

— Да, — Тереза обернула квитанции наложенных платежей вокруг белой ленты и сколола их булавкой.

— Простите, я вас совсем замучила.

Тереза бросила на нее взгляд, и к ней вернулось ощущение, что она ее откуда-то знает, что женщина вот-вот раскроется, и тогда они вдвоем рассмеются и все поймут.

— Вы меня не замучили. И я точно знаю, что покупки доставят в срок. — Тереза посмотрела через проход, где раньше стояла женщина, и увидела крошечный листок зеленой бумаги, все еще лежавший на прилавке. — Вы действительно должны сохранить ту квитанцию наложенного платежа.

Сейчас ее глаза преобразила улыбка, и в них заблестел серый, прозрачный огонь, который был Терезе почти знаком, который она почти могла распознать.

— Я получала заказы и без них. Я всегда их теряю, — женщина наклонилась, чтобы подписать вторую квитанцию наложенного платежа.

Тереза смотрела, как она уходит — так же неторопливо, как и пришла, видела, как она, проходя мимо еще одного прилавка, окинула его взглядом и два или три раза хлопнула черными перчатками по своей ладони. Потом она исчезла в лифте.

А Тереза повернулась к следующему клиенту. Она работала терпеливо, без устали, но у цифр, которые она выводила на квитанциях, появились слабые хвостики в тех местах, где судорожно дергался ее карандаш. Она сходила в кабинет мистера Логана, и это, казалось, заняло несколько часов, но когда она посмотрела на время, то выяснилось, что прошло только пятнадцать минут, и теперь пора было умываться к обеду. Она оцепенело стояла перед вращающимся полотенцем, вытирая руки, чувствуя что не принадлежит никому и ничему в этом мире, чувствуя себя отдельной от всех. Мистер Логан спросил ее, хочет ли она остаться у них после Рождества. Она могла бы получить работу внизу, в косметическом отделе. Тереза сказала: «Нет».