Ирвин Уэлш - Экстази

— Шушара на палубу! Охуительные бумажки, и мне башню щас так капитально снесет…

— К тебе щас все твои Смешлейтенанты слетятся, Ллойд, — смеется Стиво.

— И то верно. Точняком.

Я хочу как-то сняться и принимаюсь за руководство по приготовлению клубники, это понемногу становится для меня сверхзадачей. Не то чтобы я на измене или вообще съезжаю, но просто образовался вакуум, пустота в голове, в которую тут же заползают дурные мыслишки, а что если я тук-тук порежу эту клубничку, а потом раз-раз воткну этим ножом в кого-нибудь из присутствующих

Ух

Нет нет нет отвали нужно нужно не это зачем это я подумал нет это дурные мыслишки никак не объяснить от этого они только хуже а просто плевать на них надо а ножом только вычищать эти беловатые серединки из клубни-чен а в них сливочный сырок по чуть-чуть сличуть спирок.

Черт.

Не могу понять, сказал я это или подумал про себя или и то и другое одновременно. Так, если я все это сказал вслух, то о чем же тогда я думал? А? Вот-вот!

— Слышь, я говорил сейчас что-нибудь про клубнику, говорил вслух или нет?

— Ты просто думал вслух, — говорит мне Стиво.

Думал — говорил. Думать-то я думал, но вот только вслух ли? Вот подонки, хотят замутить меня в хлам, но мало одной марочки ЛС, чтобы сбить Ллойда Буиста с пути истинного, вот как брат семи морей.

— Думал вслух, — сказал или подумал я. Все-таки сказал, потому что Клэр заявляет мне:

— Наркотический психоз, Ллойд, вот что это такое.

Первый признак.

Я смеюсь ей в ответ и повторяю: наркотический психоз, наркотический психоз наркотический психоз

— Мы не против, но ты всю клубнику съел, Ллойд, -

говорит Аманда.

Я гляжу в кастрюльку, и точно, все признаки того, что там были ягоды, налицо, в виде листиков и все такое, но только сами ягоды скорее удивляют своим отсутствием. «Обжора ты, Ллойд», — думаю я про себя.

— Обжора ты, Ллойд, — говорит Клэр.

— Ни фига себе, Клэр, я ведь щас только что подумал те же самые слова… это же телепатия… или я сказал их вслух… от кислоты совсем башню рвет, и клубника, ведь я и правда съел всю клубнику…

Я начинаю слегка паниковать. Штука в том, что с истреблением всей клубники я каким-то образом утратил свой ковер-самолет во времени-пространстве. Клубника была для меня чем-то вроде машины времени, космического корабля, нет, слишком грубо, стираем эту мысль и начинаем по новой: клубника была для меня способом передвижения из одного пространственного измерения в другое. Без нее я приговорен к вечной жизни в этом дерьмовом мире, поскольку без звуковых и визуальных галлюцинаций кислота вообще гадость порядочная; с тем же успехом можно просто упиться в минусы, да еще деньжат заслать пивнякам да тори, что мы и проделываем каждый раз, когда подносим к губам бокал этого дерьма, а вот без галлюцинаций у старой доброй кислоты есть один плюсик, приступы Смешлейтенантов, а это всяко получше, чем алкашка, в ней сидишь с козьей мордой и набираешься депрессанта под названием алкоголь, все, черт, хватит с меня, мы же про КЛУБНИКУ…

— Все, я пошел. Надо бы еще клубнички, а, — объявляю я всем. Меня что-то смешит в лице Клэр. Хроническая атака Смешлейтенантов.

— Смотри осторожней, не отлетай, — говорит мне Клэр.

— Да, поаккуратней там, — поддакивает ей Аманда.

— Ты безумный выходить в таком виде, — отвлекается Стиво от синей задницы гольфиста.

— Все отлично, ребята, — говорю им я.

И я прав. Здорово, когда о тебе все так беспокоятся. Но не до такой степени, чтобы я раскис идти или полез бы к ним целоваться, но это бы уже была паранойя. Я просто сказал, что хочу побыть один, я сказал.

Хочу побыть.

Но сначала иду отлить. Омерзительно ссать под кислотой, кажется, что никогда не закончишь, а время искажает все так, что вот вроде как отливаешь слишком долго; это действует на нервы, и в следующую же секунду я осознаю, как меня это уже достало, и я запихиваю член назад в штаны чуть раньше, чем закончил, хотя нет, уже закончил, но не стряхнул, и вот, блин, я ведь не в джинсах, а во фланелевых штанах, и с джинсами все бы ничего, но на фланели у меня будет карта Южной Америки или Африки прямо на самом интересном месте, если только я не приму радикальные меры — типа засуну в трусняк туалетной бумаги. Трусняк. Засуну. Кругом — обвинения. Я обвиняю. Пошли все на хрен. Я — Ллойд Буист.

Меня зовут Ллойд Буист, а не Ллойд Биатти. Б.У.И.С.Т. Еще одна атака Смешлейтенантов. Дышите глубже…

Только представьте меня, Ллойда Буиста, меня, перепутать с Ллойдом Биатти, тем кексом, что, как говорят, отпендюрил собственную младшую сестренку. Да у меня в жизни не было маленькой сестренки. Вверяю вам, ваша честь, и вам, господа присяжные, и тому палачу-психопату, что каждый разговор в любом пивняке Лита начинает словами: «А, помню-помню. Это же ты, грязный ублюдок…»