Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

Квартира была трехкомнатная, в уже готовом доме на проспекте Вернадского. Пока под окнами пусто, но березки-рябинки уж посажены. Ждите-пождите: вырастут, станут стучать ветками в окна. Деньги дали старшие Проталины, уставшие от внуков. Вячеслав нанял приходящую няньку на те дни, когда у Тани занятия. Сам стал частенько пропадать из дому. Впрочем, это бывало и раньше. Но тогда он стеснялся властных родителей, теперь почувствовал себя свободней. О визите Евгения Любкина вроде как забыли. И вдруг в первые дни декабря разразилась гроза. Настоящая. Темным ранним вечером сверкнуло и отъехало к горизонту с глухим ворчаньем. Раздался звонок в дверь. Таня укладывала детей, открыл Вячеслав. На пороге стоял Евгений. Твердо решил не дать «ей» спокойно жить, как живут порядочные люди. Почему – бог ведает. Такой характер унаследовал от неизвестного отца. Вячеслав пригласил его войти, усадил и спросил: «Что нужно?» - «Повидать сына». – «Павлик спит». Тут Павлик как на грех заплакал, испугавшись второго удара грома, поближе. Евгений Любкин двинулся в детскую. Вячеслав сгреб визитера в охапку и без особого труда выставил на лестницу. Послышались долгие наглые звонки. Соседи выглядывали на площадку. Скандал. Вячеслав терпел полчаса, потом вышел и «начистил морду».

На следующий день Евгений встретил Таню у дверей аудитории перед занятием. Сказал, что придет к ней завтра днем. Все расписания занятий Вячеслава и Тани – вот, пожалуйста, у него. Если Таня Евгений не примет, он начнет звонить. Пусть выглядывают изо всех дверей молодые кооперативные матери. Таня Евгения приняла, и не единожды. И чем нахальнее становился Евгений Любкин, тем необъяснимо крепче жалась к нему несчастная девочка. Ну, так что же впереди? В третий раз разразилась гроза. Разъяренное небо раскалывалось пополам. Таня шестым чувством уловила угрозу. Муж, поменявшись часами с другим лектором, отпирал дверь. Спокойно подождал, отвернувшись, пока оденутся. Заговорил тихо, чтоб не разбудить спящих среди дня сыновей. Приговор был мягким. Он оставляет квартиру Тане с Евгением. Первичный, основной взнос сделан. Остальное, рассрочку, пусть они тянут сами. Алименты Вячеслав будет платить на обоих сыновей, но видеть их пока не хочет. Подразумевалось: до тех пор, как случайно слюбившиеся разойдутся. С тем собрался и ушел.

И стала Таня прибегать на занятия с расцарапанным в кровь лицом. Чтоб мужик царапался – это надо поискать. Няньке платить стало нечем. Мальчиков отдали в ясли. У Тани начались бюллетени. Бегала по урокам, когда только могла. Евгений посидел с детьми разок и отвез их, кашляющих, к своей матери. Та уж пошла на пенсию. Потом Таня возила – на троллейбусе. На такси не наскребалось. Андрейка спрашивал: «Почему троллейбус такой глинный?» В его голове перемешалось: «Неглинная улица… недлинная улица». Троллейбус и вправду был длинный – с поворотной площадкой. А мать Евгения Любкина оказалась женщиной крупной и сердитой, как сторожихи скверов из Таниного детства.

Евгений обнародовал свой план. Будем жениться, ты меня пропишешь. Только сперва роди мне ребенка. «Но ты же… ты же говорил, что Павлик твой…» - «Я не уверен». (А коли не уверен, зачем мужа с женой разлучал, Ванька-ключник, злой разлучник? Жили б они на Вернадского, детей растили. Стерпится-слюбится. Кой черт тебя за язык тянул, скажи на милость?) Таня и родила б ему. То-то увязла бы в бедах. Но, по счастью, не получалось. Евгений стал пропадать из дому, как раньше Вячеслав. В один прекрасный день объявил, что подруга его беременна. Какая подруга? – Марина. А ты думала, ты одна на свете? И весенний первый гром скатился с ясного неба. Это уж как повелось, так и ведется.

Свалил Евгений. А развод с Вячеславом уж был оформлен. Осталась Таня одна как перст, не считая двоих младенцев. Вячеслав же скорехонько женился на мадьярке, и шасть в Венгрию. Таня ему разрешенье на выезд подписала. Евгению Таниных несчастий всё было мало. Он не только что ославил Таню по университету, но добрался до ее родителей. Те выслушали с сердечным сокрушеньем, но ничего в помощь дочери не предприняли. Явился Евгений на всякий случай и к старшим Проталиным. Однако тут его сразу спустили с лестницы. Ну зачем Евгению понадобилось топить девчонку? чтоб оправдаться перед людьми? или перед самим собой? Стали все обходить Таню стороной. Не вляпаться бы в ее беды. И потянула хрупкая Таня двоих детей да трехкомнатный кооператив. Ничего, тянет-потянет, авось вытянет. Вытянулись березки та рябинки во дворе. Уж и дети пешком под стол не ходили. Таня всё таскала их как котят в музеи, в консерваторию. Снимала с них валенки – гардеробщики ворчали* «Ты, дочка, точно к деду в гости приехала». А на Таню припала нервная болезнь. Подходя к советскому прилавку, репетировала про себя: двести грамм диетической колбасы… двести грамм диетической.