Ибрагим Аль-Куни - Бесы пустыни

Он замолчал на минуту, потом закончил:

— Дайте мне отсрочку, подумать немного. Я потом с ним побеседую — о том, как лучше будет для всех.

Один из вассалов пошел разносить третью порцию чаю. В углу неслышно попыхивали головешки в очаге. А ветер снаружи приумолк — словно силился подслушать, что дальше будет.

О чем это шепчут губы ветра?

Переговариваются себе с джиннами в выемках между скал на уступах Идинана. Дуют, надуваются от важности, себя переполняют тайнами Сахары. Воют на просторе о несчастьях голодных волков, ибо сами они все голодные, эти ветры. Горят желанием заполучить жертвы Неведомого. Песчаная почва принимает игру, и они сеют на ее просторах волны, морщины и складки. Вырисовывают символы на песке и высекают узоры, соперничая с ногтями тех первобытных людей-художников, что высекали и рисовали свою поэзию незапамятных времен, воплощая ее в камне.

Ветры…

С какою тайной дуют ветры?

Они говорят на детски понятном языке. Нашептывают в ухо младенцу тайну Сахары. Тайну воды. Переносят свои писания от одного великого моря песков, чтобы выстроить по дороге еще более великое песчаное море. Сносят начисто прекрасный золотистый холм. Разбрызгивают его налево и направо. Развеивают прочь, превращая его в пыль, носящуюся в воздухе. А затем вдруг меняют намерение и творят заново из праха и небытия, создавая вдалеке еще более красивый золотой холм. Летят с пыльцой вдаль, мешают женский пушок с мужским, опыляя пальмы и устраивая невероятные встречи для влюбленных растений. Не в силах вырвать корни из земли, те дотягиваются в любовном порыве до невозможного и порождают жизнь на ветвях с кистями фиников, подобными гроздьям звезд — «дщерей тьмы» в черную ночь.

Ветер…

Посланник Неведомого в селения, опустошенные эпидемией. Отмывает пустыню от неизлечимого недуга, унесшего жизни стариков и детей. Утешает скелеты немощных и спешит на помощь младенцу. Умерщвляет чудовище и дарует храбрым исцеление и жизнь.

Ветер…

Рок Сахары. Стирает следы и скрывает спасительные оазисы. Путник теряет путь, погибает от жажды, купаясь в водах миража. Рок, бросающий однажды странника в объятья заветного, скрытого ото всех Вау… Если, конечно, пожелает.

Ветер — посланец судьбы в пустыне людей, выбирает среди них жертвы, чтобы принести их в пищу богам.

Почему так суров этот ветер, что хоронит сосцы Земли и умерщвляет воду в колодцах?

Потому что длань его — единственная на свете, что откапывает сегодня то, что захоронила в своем полете вчера.

Так чего же она убивает сегодня селенья, чтобы дать жизнь роду людскому во чреве Неведомого завтра? Ответ на это — тайна, известная только Сахаре, и она отвечает на вопрос вопросом: почему сегодня умирает человек? почему человек рождается завтра? почему он рождается сегодня, если завтра наверняка умрет?

Он послал привести к нему гадалку.

Она явилась к вечеру, после того, как шейхи покинули дом. Засела за опорный столб, завернувшись в черное одеяло, так что во тьме не разглядеть. Сплюнула за спину порцию жевательного табака и присыпала плевок пригоршней земли.

— Как прах? — спросил вождь.

Она подняла тощую руку с набухшими венами и постучала по голове длинными пальцами, указывая на беду.

— Мы еще не видали такого жестокого и упорного, — продолжал свое вождь.

Долгим вздохом она выразила свое согласие с ним. Их невидимый противник заявил протест, неожиданно хлестнув по стене палатки снаружи. Вся палатка заходила ходуном, а боковые ее стороны затрепыхались словно крылья чудовищной птицы, что готовится к полету и вот-вот взлетит.

— Жители Вау посчастливее нас, — прокомментировал вождь. — Каменные стены ветру лучше сопротивляются.

— Когда он решает продлить свое пребывание, погостить подольше или вообще навеки поселиться, становится словно чума — не спасут от него никакие стены, будь они из железа.

— И все-таки, люди сведущие неужто не найдут какой уловки?..

Она ждала, что он пояснит свой намек, и молчала. Он отдал должное ее талантам:

— Ты гадалка прозорливая. Весь Азгер тому свидетель.

Между ними воцарилось молчание. Вражий сын заревел снаружи, обрушив на палатку очередную порцию праха. Она обмотала шею краем черного одеяла, прежде чем задать вопрос вслух:

— Имеешь в виду цепь?

Вождь изменил позу, уселся поудобнее, скрестив ноги. Подобрал палочку, стал чертить на песке какие-то непонятные символы. Заговорил, будто нараспев: