Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 05

И наконец главное — нравственная и мировоззренческая сторона вопроса: исторически не оправдываемы попытки развязать войну гражданскую в годы войны Отечественной, в которой народ во все времена сражается против чужеземцев за Отечество, какие бы символы ни были на знаменах.

Периодические попытки Запада и либералов развенчать память о войне свидетельствуют о том, что эта память есть важнейший опорный пункт преемственного национального сознания, мешающего растворению России.

В последние годы эти потуги становятся более осторожными, но не менее последовательными и упорными. Прямые атаки не увенчались успехом даже в период тотального нигилизма конца 80-х — начала 90-х годов. Тогда нация с увлечением раздавала поругаемые гроба своей тысячелетней истории под флагом прощания с тоталитаризмом. Потом стали говорить, что «целили в коммунизм, а попали в Россию». Нет, целили именно в Россию, используя как предлог коммунизм.

Чувство самосохранения все же сработало и отвергло поругание Победы. Однако ядовитые комментарии, упорные рассказы о «заградотрядах», якобы стрелявших повсеместно в спину бойцам, которые без этого обязательно сдались бы в плен, до сих пор появляются. И не только к 22 июня и 9 мая, они сопровождают юбилеи великих битв — Сталинградской, Курской.

На самом деле за всеми этими коварными приемами скрывается одна цель — развенчать положительный образ Отечества как великой державы. Воинствующим постсоветским либералам-западникам ненавистна любая форма отечественного великодержавия, будь то историческое российское, будь то советское. Они стремятся обесценить это великодержавие, увязав его с репрессивным началом коммунистического правления.

Советское великодержавие было оплачено вовсе не революцией, не репрессиями. Ни в 1920-е, ни в пресловутый 1937 год Советский Союз не был великой державой, наоборот — его теснили в двадцатые годы по всем направлениям. Великой державой наша страна стала после жертвенной борьбы народа против фашистской агрессии. Без осознания смысла Великой русской Победы — этого важнейшего события нашей многострадальной истории в ХХ веке — невозможно понять суть мировых процессов и судьбу послевоенного СССР. Ибо Великую Отечественную войну СССР выиграл в своей ипостаси Великой России.

Став Отечественной, война востребовала национальное чувство русского народа и его солидарность, разрушенные классовым интернационализмом, очистила от скверны братоубийственной гражданской войны и воссоединила в душах людей, а значит, потенциально и в государственном будущем разорванную, казалось навеки, нить русской и советской истории.

Отозвавшись на «Братья и сестры!» и на церковное благословение «православных на защиту священных рубежей нашего Отечества», в окопах Сталинграда в партию вступили обыкновенные почвенные русские люди, преимущественно крестьяне.

И те, кого в двадцатые годы учили по первым большевистским учебникам глумливо называть святого благоверного Александра Невского классовым врагом, на Прохоровском поле умирали «за советскую Родину» в танке, носящем его имя. Это не парадокс, это Промысел. Страна возопила о помощи к своей попранной истории, и та простила и вдохнула дух национального единства и жертвенности.

Сколько бы русские ни спорили о войне, суждения титанов западной политики (Черчилль, де Голль), вся западная литература по международным отношениям свидетельствуют: после мая 1945 года СССР в западном мире рассматривался как «опасная» геополитическая предпосылка к потенциальному самовосстановлению России.

Этого не смогли и до сих пор не хотят понять ни постсоветские прекраснодушные либералы (не прекраснодушные это понимают и всячески стремятся развенчать память о войне), ни коммунисты, ни, как это ни парадоксально, кипящая ненавистью к ним та часть русской (именующей себя белой) эмиграции, которая тщится морально и исторически обесценить Великую Победу и оправдать власовщину.

Народно-трудовой союз — зарубежную эмигрантскую опору власовцев некоторые пытаются представить рупором всей эмиграции. Но, по свидетельству внука великого писателя — Н. И. Толстого, выросшего в русской среде довоенного Белграда, 80–85 %, ненавидя большевизм, сочувствовали Красной Армии, потому что страстно переживали за Родину, которую топтали чужеземцы. «Пораженцев» было не более 15–20 %. Вот они-то в «холодной войне» стали на сторону «мировой закулисы», как и сам НТС. Но после мая 1945-го подрывная деятельность подобных русских структур стала исторически абсурдной. Они не только не могли «освободить» Россию, но стали инструментом антирусских сил и спецслужб.