Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 05

Забегая вперед, замечу, что руководство Уральской области по-деловому учло критику писателя: озеро Жалтыркуль и некоторые другие крупные водоемы были превращены в заказники, строгие порядки стали наводиться в приписных охотугодьях, набеглым любителям легкой наживы ставился надежный заслон… Все это рухнуло с началом суверенизации!..

Вернемся, однако, к тем дням. Это были дни, когда взять интервью у лауреата Нобелевской премии стремились десятки корреспондентов, не только наших, но и зарубежных. Но Шолохов пока воздерживался от встреч и разговоров с ними.

— Первоисточником будет «Правда», — опять повторил Михаил Александрович. — Эти ребята никак не поймут того. Иначе начнут всяк на свой лад комментировать…

Рассказываю о курьезной жалобе одного из республиканских корреспондентов: у него, мол, пропали восемнадцать рублей, потраченные на поездку к Михаилу Александровичу на Жалтыркуль.

— Почему — пропали?

— А раз он не взял для редакции материал, то командировка ему не будет оплачена.

За столом дружный смех, а Михаил Александрович страшно рассержен:

— Ты скажи ему, что я отдам ему эти восемнадцать рублей, только пускай не осаждает меня!

Выходим наконец на улицу: Михаилу Александровичу пора возвращаться на далекое озеро Жалтыркуль, куда он недавно перебрался с Братановского яра. Журналистская местная братия и тут начеку, вновь жужжит телекамера, щелкают фотоаппараты. Михаил Александрович ныряет в машину, поверх приспущенного стекла спрашивает у меня:

— Так ты встретишь Лукина? Вместе и приезжайте на Жалтыркуль. Только скажи Зое, пусть она даст для него подушку. Больно уж он интеллигентный, хлипкий, просто боюсь за него. Вот увидишь, у него вместо зубов — пенечки, жевать нечем, а к зубному врачу не идет — страшно ему…

Михаил Александрович машет прощально рукой всем, и машина трогается. Самолетом уже нельзя — поздно. Но и на «Волге» в тот вечер не доехал он до места: где-то на третьей сотне километров прихватил ливень, напористый, полный, совсем не осенний. Путники заночевали на одной из ферм, встретившихся по дороге.

Как и договаривались, на другой день я выехал к самолету, который шел рейсом Москва — Уральск — Гурьев. На нем должен был прилететь Ю. Б. Лукин. Самолет прилетел, а Лукина не было. В чем дело? Выяснилось все поздней ночью, когда в Уральск позвонили из Гурьевского обкома партии. Оказывается, в редакции «Правды» недопоняли Шолохова. Он сказал, что надо лететь в Уральск самолетом, который идет на Гурьев. Ну и взяли Лукину билет до Гурьева. Покурив в Уральске возле самолета, он проследовал далее. Если бы я знал его в лицо, то сразу бы понял, что это стоит и курит Лукин, человек выше среднего роста, с тонким интеллигентным лицом, седой.

Именно он и вышел на следующее утро из самолета, летевшего теперь из Гурьева в Москву. Мы познакомились, посмеялись над превратностями полета. Наскоро позавтракали и выехали из Уральска. Вначале дождило, и это настораживало меня как водителя: впереди глинистые и солончаковые проселочные дороги — не застрять бы где-нибудь. Но потом распогодилось, засияло солнце, и на душе полегчало.

Первые сто двадцать пять километров шли вдоль поймы Урала по грейдеру на поселок Чапаев (ныне — город Чапаев). Слева, над поймой, бушевал листопад. Дрожали на ветру полунагие осины и тополя, желтый лист летел с верб и осокорей. И лишь кряжистые вязы еще удерживали свой темно-багряный, почти бордовый наряд. На телефонных проводах, как на качелях, раскачивались и неумолчно свиристели серые, вылинявшие перед отлетом на юг скворцы. С грейдера при приближении машины вздымались грачи, косо держа крыло на ветер. Справа, на пожухших степных травах, взблескивала паутина, оставшаяся от бабьего лета. А в небе, голубом и высоком, дымчатыми плетями проплывали станицы журавлей, гусей, казарок. Туда же, куда и мы ехали, к югу…

Юрий Борисович много курит, внимательно слушает. Я рассказываю ему о нашем крае, богатом историческими событиями. Вот старинное село Большой Чаган. Здесь Емельян Пугачев, начавший свой поход на Уральск, впервые встретился с представителями казахского народа, призвал их становиться под его знамена… После гибели В. И. Чапаева полки 25-й дивизии, как известно, несколько отошли к Уральску, а решительное, переломное, кровопролитнейшее сражение белоказакам дали у села Янайкина. Д. Фурманов писал в «Чапаеве»: «Таких боев немного запомнят даже старые боевые командиры Чапаевской дивизии… В этом — янайском — бою немало погибло красных бойцов, но еще больше осталось на поле казаков. И так было, что лежали они рядами, — здесь скошена была вся цепь неумолимым пулеметным огнем… Другого боя, подобного янайскому, не было…».