Александр Мартынов - Ржаной хлеб

За околицей, будто пытаясь унять, придержать расходившееся Танино сердце и ее заодно придержать, налетел упругий горячий ветер. Таня чуть сбавила шаг. Ветер волнами наплывал со стороны уже поспевавшей ржи, внятно отдавал запахом только что выпеченного хлеба. Таня шла и шла, машинально вдыхая этот родимый, щемяще сладкий запах и, не обратив внимания, разминулась со старушкой с вязанкой травы на закорках…

Уже отойдя на порядочное расстояние, Таня резко — будто ее толкнул кто — остановилась, посмотрела вслед старушке. Екнуло у нее сердце. «Уж не мама ли это? Она ведь еще утром куда-то ушла? — И вздрогнула, словно от дурного сна очнувшись, прозревая: — А я куда это бегу? За кого сочтут меня в селе? Как без меня пройдет уборка? В чьи руки попадет комбайн? А маме вместо радости — опять горькие слезы? Обыкновенная трусиха — вот кто я после этого: испугалась какой-то болтовни! И из-за этого бросить мать, сестру, колхоз, друзей? Да какая же после этого я буду коммунистка?»

Старушка уходила все дальше — маленькая, согнувшаяся под охапкой травы, — ее, не ее ли, но чья-то мать. Таня во весь голос закричала:

— Ма-ма-а-а! Подожди-ка, мама-а, остановиись! — пустилась вдогонку.

— Доченька, это ты меня кричала? — опуская на землю свою вязанку, спросила старушка.

— Я, бабушка, я! — сказала Таня, часто дыша и слизывая пересохшие губы. Теперь Таня узнала старушку: это была жена покойного Авдея Авдеевича. — Тебе, бабуля, тяжело нести. Зачем травка-то?

— Козочка у меня есть. Теперь я одна осталась с этой козочкой. Коровку в колхоз сдала, сразу же после похорон старика. Зачем мне коровка-то? У козочки молочко-то жирненькое, да и шерстка на ней — чистый пух. Вот травки ей на опушке и нарвала, по перышку выбирала, самых сладеньких. — Старушка подслеповато пытливо вглядывалась в девушку. — А ты чья будешь, такая аккуратненькая да красивенькая?

— Ландышевых я…

— Ий-а, Танюшка, что ли?

— Я, бабуля, я. Давай-ка понесу твою травку, а то, вижу, очень устала, тяжело тебе.

Таня перекинула перевязанную охапку травы через плечо, и они тронулись к Сэняжу.

— Ии-а, ты же, Танюшка, куда-то вроде торопилась? — спохватилась вдруг старушка.

— Торопилась бабуля.

— Пошто ж возвернулась?

— Да вот оставила в селе незаконченное дело.

— Видать, очень уж важное то дело, если обратно возвернулась?

— Очень важное, бабуля. Дороже не бывает,

— Тогда, дочка, удачи тебе и счастья всякого.

Вайгельбе — конец голоса, означает версту или километр (мордовск.).

Маряка — слышь-ка, но звучит и как Марья — звукосочетание.

«Умарина» — «Яблонька», эрзянская народная песня.

Пусто? Что пусто?

Здоровый день, день добрый.

Одирьва — сноха, молодуха.

Инерка — великое озеро.

Алюха — оскорбительное, вроде бродяги, дылды.

Рошксе — розень (ржаной), кши (хлеб) — ржаной хлеб.

Тюштя — один из самых древних мордовских князей.

МСО — межколхозная строительная организация.

«Вирь чиресэ» — «На опушке леса» (эрзянская народная песня).

Кансть пире — конопляный огород.

Дугай — обращение женщины к женщине, вроде — подружка.