Анатолий Арамисов - Французская защита

— Понимаю… — опустив глаза, ответила дочь. — Я приду посмотреть твою первую партию. Хорошо?

— Хорошо, — улыбнулся Виктор и поцеловал девочку.

Жена Лиза долго допытовалась, где живет в Москве Виктор. Прежде чем отдать девочку отцу, она сначала затевала разговор о деньгах, сетуя на тяжелое материальное положение.

— Ну у тебя же Гога торговец сигаретами? Должны быть деньги… — улыбался Виктор.

— Да какие там деньги! — лишь отмахивалась Лиза. — Копейки просто.

— Конечно, в сравнении с этим! — отвечал шахматист, небрежно бросая на кухонный стол очередную пачку зеленых бумажек.

Ему было важно сохранить душевное спокойствие перед самым главным событием в его жизни.

Пять дней… четыре… три… два… один.

Наконец, шахматная битва началась!

Двадцать четыре партии должны были провести между собой противники.

Двенадцать в Москве, остальные в Берлине. Игра будет идти до шести побед или момента, когда претендент наберет 12 с половиной очков.

В случае счета 12:12 чемпион мира сохранял свое звание.

После помпезного открытия матча, где ораторы нескончаемой чередой вылезали к микрофону из президиума на сцене концертного зала, после назойливого внимания прессы, слепящих бликов фотокамер, черных микрофонов, которые, словно головы змей вились вокруг лица Одинцова, — наконец, он остался в звенящей тишине.

Один на один с чемпионом мира.

Тот привычно хмурил густые брови, исподлобья бросая тигриные взгляды на соперника.

Судья, известный в прошлом шахматист, медленно подошел к столику и включил часы чемпиона мира.

Тот быстро сделал ход.

Зал гулко охнул.

На демонстрационных досках отобразился ход пешкой от слона.

Цэ два — цэ четыре.

Английское начало.

Чемпион никогда еще не играл так первым ходом.

Виктор, почувствовав спиной знакомый холодок встречи с неожиданным, спокойно взял ручку и аккуратно вывел первый ход на бланке. Предстояло решить — сразу сделать условленный знак Симоне, или самому начать игру?

Одинцов выбрал второй вариант.

Он прикидывал, какая из дебютных схем более изучена программой. И остановился на симметрии.

На доске отобразился ход цэ семь — це пять.

Чемпион удовлетворенно хмыкнул. Он видел, что его начало застало врасплох претендента, и при подготовке к матчу команда Одинцова вряд ли подробно рассматривала этот дебют. Он же, наоборот, уделил ему в последний месяц львиную долю времени, зная, как трудно бывает перестроиться по ходу поединка.

Виктор бросил взгляд в зрительный зал.

Яша Бурей, сидящий в первом ряду, поежился и опустил голову. Они во время бесед в номере «Hôtel de France» даже не допускали возможность применения противником английского начала.

Алик Сношаль с довольным видом что-то быстро писал в свой блокнот. Сидящая рядом с ним блондинка не сводила глаз с Одинцова.

Виктор знал, что среди примерно тысячи зрителей в зале сидят люди, давно знающие его. Мелькнули лица Лизы с дочерью, его матери, друга детства Кости, с которым он ездил к Вощанову. Жорж Гиршманн с Евгеньичем, бросив все дела, прилетели в Москву и теперь болели за лидера их команды.

Они верили в него.

Виктор снова почувствовал незримый укол совести.

И не делал условленного знака вплоть до одиннадцатого хода. Он знал, что Симона нервничает в своей «Ауди» с тонированными стеклами.

И, наконец, подчеркнув ручкой ход противника, услышал тихий шепот:

— Витя, почему так долго? У тебя уже минус ноль шестьдесят три…

Это означало, что по дебюту чемпион мира получил солидный перевес. Он коршуном кружился вокруг шахматного столика, быстро расшагивая по сцене. Скрип его новеньких туфель доносился до последнего ряда акустического зала Чайковского.

Виктор в один момент поднял голову и хотел, было, подозвать судью, чтобы заявить: ему мешают!

Но передумал.

Алик покинул свое место в зале, вышел в пресс-центр и передал в редакцию горячую новость: «Чемпион мира взял в тиски претендента в первой же партии! Позиция белых после начала выглядит явно предпочтительнее. Неожиданный сюрприз при выборе дебюта явно потряс его соперника! Многие эксперты склоняются к тому, что сегодня лучший шахматист планеты откроет счет в матче!»

Но никто, кроме Симоны, не знал в эти минуты, что с каждым ходом в партии, минус в позиции черных фигур стремительно сокращался. Наконец, она радостно прошептала по рации:

— Сейчас по нолям!

Это означало — компьютерная программа оценивает позицию, как равную.