Дэмиан Лэниган - Стретч - 29 баллов

Сью пораженно смотрела на купюры.

— Билл ничего не говорил.

— Наверное, не до этого было.

— Наверное.

Она продолжала смотреть на деньги, словно боялась, что они вот-вот оживут.

— Но Билл говорил, что фортуна и тебя в последнее время обходила стороной.

Мне понравилась ее витиеватая фраза. Словно я — бывшая звезда из кабаре или наследный пэр, вынужденный переселиться из усадьбы в лачугу егеря. Опять мелькнул лорд Стретч из Пултон-ле-Филд в трикотине и джерси с кожаным подбоем.

— Я преувеличивал. На самом деле завтра возвращаюсь в Лондон и начинаю работать на новом месте. Снова займусь журналистикой.

Я чувствовал душевный подъем. Вот он, эффект матери Терезы, в действии.

— Работа хорошая, буду писать в новый журнал для мужчин, называется «Эмпориум». Кстати, вспомнил, Билл про машину ничего не говорил?

— Про какую машину?

— Он сделал мне такую щедрую скидку, что я подумал, а не отдать ли вам машину?

— Фрэнк, это просто смешно, люди не отдают машины.

— Нет, правда, все нормально. Через пару недель мне выделят машину от фирмы. Этой развалине пара сотен — красная цена, я проверял по местной газете. Но машина пока на ходу, вам она нужнее, чем мне. Если честно, мне недосуг возиться с ее продажей.

— Когда ты успел все это с ним обговорить?

— Пару дней назад. Билл, видимо, хотел приготовить сюрприз.

Сострил называется, прости господи.

— Вот дела. Не знаю, что и сказать.

— Нет, правда, ничего такого. Ты сама-το видела этот стол? Красотища, шестьсот фунтов — почти задаром. Честное слово, все хорошо.

Душевный подъем понемногу спадал, уступая место предчувствию беды, от которого холодело внутри.

— Нам это очень поможет, ты сам знаешь.

— Конечно. Я еще попробую подсобить Биллу, у меня есть кое-какие связи в Лондоне. Все — дело времени, пусть только поправится.

Мужик, наливающий похлебку бездомным, девушка из соцслужбы, подстригающая им бороды, да врач, лечащий грибок на ногах, — вот какие у меня будут связи в Лондоне. Я пошел наверх принять ванну и обдумать собственный безумный поступок Свой угол, деньги, машина — все испарилось за пять минут разговора. Впервые за месяц я попробовал прикинуть свой балл. От устойчивых 28–30 баллов прежних шести лет всего за шесть недель осталось меньше 10. Я делал последние никчемные ходы в игре, в которой не было выигрышного варианта. 29 баллов — не самый лучший показатель. 9 — удел тех, кто навечно погрузился в животное состояние.

Яростно обтершись жестким, как наждак, полотенцем, которое мне выдала Сью, я лег покемарить.

За ужином Сью сказала, что Билла выпишут на следующий день. Надо будет приехать к нему поутру и посвятить в брехню, которую я тут нагородил. Кстати, почему бы не скормить ему ту же бодягу про работу и машину, ему-το какое дело?

В последний вечер я постарался вести себя с детьми добрым дядюшкой. Помог Дебби сделать математику, они проходили столбиковые диаграммы. Дебби была в восторге от моих знаний. Когда дети приняли ванну и переоделись в ночные рубашки, я заглянул к ним сказать «спокойной ночи». Бен и Дебби спали в одной комнате, у Мюррея была отдельная спальня.

Мюррей, как обычно, хранил молчание и невозмутимость. Он лежал на боку в продавленной постели, глаза его наблюдали некое действо, проистекавшее в нем самом. Я положил руку на его большую, теплую голову и от души пожелал ему удачи.

Бен, ни на минуту не прекращая душераздирающие крики, не дал поцеловать себя на ночь.

Дебби сидела на краешке кровати, теребя пластмассовые бусы.

— Увидимся, Дебби.

— До свиданья, дядя Фрэнк.

Я решил рискнуть и сделал то, что давно хотел сделать, — сгреб ее в охапку и запечатлел звонкий поцелуй в нос. Она чересчур громко чмокнула меня в шею, а когда я опустил ее на кровать, задрыгала ногами и руками от удовольствия.

Я вышел на лестничную площадку и позволил себе всплакнуть. Чувство было такое, словно я подошел к некой черте. Господи, пусть это окажется правдой. Однако тихий рассудительный внутренний голос подсказывал, что это не конец. Еще не конец.

Последние приготовления вызывали чувство, что развязка близка и неизбежна. Встав в девять, я съездил в больницу в Сэксмандэм и оставил Биллу длинную записку с объяснениями. Вернувшись, я произвел осмотр наличного имущества. Машины у меня больше не было, так что хотя бы один из эксклюзивных беженских мешков придется оставить.