Дэмиан Лэниган - Стретч - 29 баллов

Я спросил, сколько ей лет, потому что в последнее время был увлечен разработкой теории о невозможности моногамии, и возраст в моих построениях играл важную роль. Моя Теория Диапазонов гласит когда вам шестнадцать, вы мало внимания обращаете на женщин, которые старше вас больше чем на пару лет, за исключением звезд телевидения и кино. Ваша Совокупность Отбора включает в себя всего лишь 5 % женского населения. Но к тридцати годам вам нравятся все женщины моложе вас, вплоть до шестнадцатилетних, однако в наше время эффективных диет и косметической хирургии вы начинаете замечать достоинства и тех, кто старше вас. С каждым годом вашей жизни в нижней части добавляется новый диапазон женщин, но при этом в верхней, возрастной части одним диапазоном не становится меньше! Этот ключевой момент придавал теории неопровержимую силу. В тридцатник, даже если провести верхнюю черту на женщинах сорока лет, ваша СО все равно составляет около 30 % от женской популяции. Конечно, после шестидесяти дела начинают идти под уклон. СО переваливает за 50 %. Если исключить тех, кому меньше шестнадцати или больше семидесяти (что крайне рекомендуется), может статься, что почти 80 % женщин, которые вам встречаются, попадают в вашу СО. Никакие добрые намерения не устоят перед искушением такого порядка. Моя внезапная, хоть и не полная капитуляция перед прелестями Сэди еще раз наглядно продемонстрировала сермяжную правдивость Теории Диапазонов. Один пожилой, утомленный жизнью американец как-то заметил насчет зрелых мужчин и молодых женщин: «Дерзай, пока можется!» Верная, хотя и неприятная мысль.

Сэди жила в одном из высоких викторианских домов у Баттерси-бридж, напротив серых коробок муниципальной застройки, которые грязными линкорами маячили в зловещем желто-зеленом свете. Когда мы приехали, было уже четверть второго, но Сэди все равно пригласила меня на чай. Мне хотелось выведать про нее побольше, и я согласился.

Старый дом, похоже, просто взяли и поделили на отдельные комнаты. К заросшим грязью стенам привалились два велосипеда, лестница была захламлена кипами старых газет и переадресованной почты в официального вида конвертах. От дома несло сыростью и кухонным зловонием. Сэди снимала комнату на втором этаже. Комната у нее была меньше моей и выглядела безысходно зачуханной.

Узкая кровать, застеленная оранжевым махровым покрывалом, треснутая раковина да крохотный стол. Кроме двух черных чайных чашек, пепельницы с окурками и массивного бесформенного нейлонового мешка, который, очевидно, заменял Сэди платяной шкаф, ничто не указывало на то, что в комнате кто-то живет. Настольная лампа под пластмассовым абажуром светилась желтым зловещим накалом. За стеной на всю громкость бухал джангл [32] «Музыка трущоб» с ломаным ритмом, английский ответ хип-хопу. . Я опустился на кровать, и она пронзительно взвизгнула. Сэди взяла чашки и потопала по лестнице наверх, где, надо понимать, находилась общая кухня.

Я закурил «Страйк», размышляя, какой же была ее прежняя квартира, если она согласилась жить в этой. Какой доход у студентов-педагогов? Три тысячи в год? В неделю выходит по пятьдесят фунтов с хвостиком. Вряд ли квартира обходилась дороже тридцати фунтов в неделю, значит, на еду и развлечения за вычегом денег на сигареты оставалось двадцать или даже десять фунтов. Не густо. Намного меньше, чем у меня, и это — дурной знак Я посмотрел под ноги и заметил под кроватью пачку листов бумаги. Вытащив листок наугад, я обнаружил шарж на себя — в виде лорда Байрона, развалившегося в шезлонге. Она хорошо схватила мою бесцеремонно-барскую позу.

Вернулась Сэди с чаем. Я помахал рисунком:

— Ты не это собиралась мне показать?

— Ха! Похоже, я лажанулась. Нет, пока не собиралась.

— Неплохо вышло. Ты точно передала мой отвислый зоб и пораженческий вид.

— Ты показался мне похожим на Стэна Лаурела.

— Я здесь больше похож на Оливера Харди [33] Стэн Лаурел и Оливер Харди — пара знаменитых английских комиков. .

— Я его как раз имела в виду — толстого такого. Пардон.

— Поздравляю!

— Не стоит благодарностей.

Сэди села рядом. Тишину нарушала только сотрясающая дом музыка — бум-бум, киши-ки-ши-киши-киши-киши, бум-бум. Атмосфера начала густеть. Мне показалось, что в ней стали проскакивать сексуальные разряды. По правде говоря, мне было не до этого. Возможно, я слегка потерял голову, но пока еще не впал в пошлость. А что может быть пошлее, чем подвезти коллегу по работе домой и тут же ее трахнугь? Мне вдруг захотелось уйти. Сэди смотрела на меня с улыбкой, приподняв медные бровки. Я уставился в чашку. Жидкость в ней была бесцветная и слегка пенилась. Я перевел взгляд на Сэди, теперь она уставилась в чашку. Бум-бум, киши-киши-киши-киши-киши, бум-бум.