Дэмиан Лэниган - Стретч - 29 баллов

— Ясно.

— Я ведь была права?

— Пожалуй.

— Права, даже не сомневайся.

Еще как права. Мы с Сэди были не пара во всех смыслах — по годам, жизненной философии, психополовой моторике, темпераменту и особенно генетическим признакам. Первое впечатление меня не обмануло — Сэди была для меня чересчур хороша. У нее теперь тоже было похожее чувство: не то чтобы я слишком плох для нее, просто она не годилась на роль моей девушки. К тому же я ее совершенно не привлекал физически. Ну ни капельки. Такой расклад позволял нам оставаться вместе надолго, как рельсам. Рельсы уходят вдаль, вьются сквозь годы, никогда не сходятся, но и не расходятся. Друзья так друзья.

Сэди упорхнула в сторону Ковент-Гарден, в шикарном не по случаю наряде и с путаницей в голове. Ничего, разберется еще.

В пять я был уже дома и мог стянуть костюм. Запустив лэптоп, налил себе бокал вина и начал работать над колонкой. Писал я о телевидении, так уж само собой вышло. Во мне соединились все необходимые ингредиенты: пожизненная влюбленность в объект исследования, способность к мгновенным, едким суждениям, обостренное чувство юмора — все данные от природы. Платили гроши, еще меньше, чем в «О’Хара», но теперь я был принят в обществе (Тутинг, Уимблдон, дальние берега Кройдона). Похоже, из меня что-то получалось. Я медленно, месяц за месяцем, выплачивал долги, возвращая себе кредитоспособность. К сорока годам я разделаюсь с долгами окончательно и смогу начать жизнь сначала. В своих льняных брюках и спортивной рубашке я воображал себя ведущим нахрапистого американского телеканала. Эта мысль всегда меня заводила — на поверхности я дерзок и язвителен, а внутри скрываются проницательный интеллект и твердые принципы. Я достоин если не любви, то уважения. А еще, милые дамы, я большой затейник в постели.

К монитору была прилеплена одна из карикатур Сэди. На ней я с раскинутыми в стороны руками и широкой улыбкой, подпись гласила: «Фрэнк Стретч, 29 баллов, рейтинг растет». Несколько секунд я пошлепал пальцами по клавиатуре и остановился. Тщательная обработка, которую я прошел у Брайана, иногда отзывалась резкими болями в правой руке. Меня оставили в покое: наверное, они нашли Тони Линга. Представляю себе его состояние. Гнилые зубки, скорее всего, больше не портят ему внешность.

Я потряс рукой и отодвинулся от стола. Сам не понимаю, как мы умудрились засунуть шедевр Билла Тернейджа в эту квартирку. За столом можно было запросто рассадить население Сан-Паулу. Я позвонил Биллу весной, и он привез стол из Суффолка на своем фургоне для самоубийц При дневном свете Лондона, а также трезвом и незамутненном состоянии духа стол уже не производил прежнего подавляющего впечатления. По правде говоря, он был похож на дешевую мебель для веранды, но мне не хватило духу намекнуть на это Биллу. Судя по его виду, он мог запросто живьем выпилить у кого-нибудь печенку лобзиком. Я пригласил Билла на пиво и без обиняков признался, что читал его дневники. Билл не возмутился. Его ничто больше не возмущало, он ежедневно принимал лошадиные дозы антидепрессантов. Билл сказал, что они действуют, но вызывают аноргазмию.

— Оргазм либо не наступает, либо даже не хочется. Что в лоб, что по лбу.

— В нашем обществе оргазму уделяют слишком много внимания. Я тоже о нем стал меньше думать. Особенно при посторонних.

Неуклюже пробираясь к выходу, Билл сказал, что Дебби очень скучает по мне.

— Значит, надо будет приехать в гости еще раз. Обязательно нагряну, пока вселенная не съежилась до размера капли в субатомном вареве.

Я опять взялся за статью, но сосредоточиться не удавалось. Мне хотелось выйти на улицу, но я знал, что стоит мне выйти, как немедленно потянет назад, в квартиру. Видите ли, я ждал женщину. А точнее, звонка от женщины. От нетерпения я в который раз открыл папку с надписью «Журналистика» и в ней — «Личное». В пятнадцатый раз щелкнул на файл love.doc.

Надоело волноваться? Мужчина среднего достатка, 30 лет, слегка покореженный после недавнего инцидента, холостой, с хорошей квартирой, машиной, плотного телосложения, дружелюбный (в узком кругу), с живым, хотя и меланхоличным умом, ИЩЕТ восприимчивую, уравновешенную женщину, которая заинтересована в длительных отношениях и жизненном обустройстве. Возраст: 27–33. Курящие очень даже приветствуются.

Сэди считает, что я поскромничал. Она убедила меня не включать пассаж о том, что у меня волосы цвета силоса. Сам я убрал уточнение «любит поплакать, случаются истерики». Пусть оно не придавало мне привлекательности, зато, как я рассчитывал, должно было разбудить мощные материнские инстинкты. Наверное, я слишком постарел для такого рода закидонов.