Людмила Улицкая - Искренне ваш Шурик

Соня лежала на боку, закрыв руками лицо, и во сне постанывала. Шурик окликнул ее, она не реагировала. Минут пятнадцать он ее теребил, пытался приподнять, поставить на ноги, но стоять она не могла, висла на Шурике, ругалась, не прерывая сна, и даже слегка отбивалась. Шурик устал и давно хотел домой. Позвонил Вере, сказал, что попал в затруднительное положение, спит пьяная женщина, и он не может ее оставить… Он ходил по комнате, замечал, что все немного не так и не там стоит, не как заведено, переставлял стул, тумбочку, потом бросал это глупейшее дело: уже не было того человека, для которого было «не так»… К тому же завтра комнату опечатают, и она будет стоять месяц или сколько-то времени, и это завещание, о котором все подруги знают, что написано, какая чашка кому… Как они смогут получить все это? Надо было бы сегодня, но невозможно было сразу после похорон разорять хозяйство…

И напрасно он разрешил Наде взять все, что ей хочется. Наверняка какие-нибудь вазочки, унесенные Надей, предназначались кому-то другому…

Потом Соня, которой он все не мог добудиться, вдруг сама вскочила и закричала:

– Помогите! Помогите! Они хотят нас покрасить!

Что-то ей привиделось в ее алкогольном сне, но Шурик обрадовался, что она встала на ноги, принес ей плащ и сказал:

– Быстро уходим! А то действительно покрасят!

Он напялил на нее плащ, подвел ее к лифту и вернулся за двумя сумками, полными книг. Теперь надо было взять такси и отвезти Соню домой.

– Где ты живешь? – спросил Шурик.

– А зачем тебе знать? – подозрительно прищурилась Соня. Своим лицом она не владела, и выражение лица ее плыло, меняясь неуправляемо и несуразно, как у новорожденного младенца: одновременно рот ее растягивался и ехал набок, глаза круглились, лоб морщился.

– Я тебя домой отвезу, – объяснил Шурик.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Только им не говори.

Она засмеялась, прикрыв ладонью рот, и, поднявшись на цыпочки, шепнула:

– Улица Зацепа, дом одиннадцать, корпус три…

Две сумки и пьяная, едва стоящая на ногах женщина были сложным грузом, тем более что Соня все норовила куда-то уйти, но и двух шагов пройти не могла, падала на сумки, он ее поднимал. Шурик решил, что будет стоять здесь, у Никитских ворот, пока такси само не подойдет. Минут через десять машина остановилась, и еще через двадцать они плутали по зацепским дворам в поисках третьего корпуса одиннадцатого дома. К этому времени Соня опять спала, и разбудить ее было невозможно. Минут через пятнадцать, совершив несколько кривых кругов между стройками и пустырями, шофер высадил Шурика и Соню возле дома одиннадцать и уехал. Время шло к полуночи. Шурик подвел Соню к дворовой лавочке, она немедленно завалилась на бочок и даже подтянула на лавку одну ногу. Шурик оставил возле нее сумки и пошел искать проклятый третий корпус. Навстречу ему вышел ангел-спаситель, старик с большой потертой собакой.

– Да, да, здесь был третий корпус, барак стоял с довоенных времен, его снесли лет восемь тому назад. Вот как раз тут он был, где этот скверик…

Картина прояснялась, но легче от этого не становилось.

– Соня, Соня, – тормошил Шурик спящую, – а с Зацепы куда вы переехали? Забыла? Куда вы с Зацепы переехали?

Она, не просыпаясь, ответила ровным тонким голосом:

– В Беляево, ты же знаешь.

Шурик уложил Соню ровненько, чтобы обе ноги лежали рядком, сел на скамейку, поправил съехавшую туфлю. Руку она держала под щекой, как младенец, и была миловидна, как дитя…

Вариантов было два: либо отвезти Соню обратно к Валерии, либо к себе домой. Но оставить ее одну в Валериной квартире все равно он не сможет, да еще утром могут прийти опечатывать комнату, как обещал «добрый» милиционер. Так что пришлось везти домой.

Он проклял все на свете, пока тащил из двора на улицу неудобнейшую поклажу – две сумки, причем у одной лопнула ручка, и Соню, которая от сумок мало чем отличалась.

Когда такси в третьем часу ночи остановилось возле Шурикова дома, он чувствовал себя почти счастливым. Последним усилием он втолкнул Соню в прихожую и временно прислонил ее к стене. Тут вышла Веруся и сказала:

– О Боже!

Соня сползла вниз и мягко сложилась возле двери.

– Да она же совсем пьяная! – воскликнула Вера.

– Прости, Веруся! Ну не мог же я ее на улице бросить?

Потом Соня блевала, отмокала в ванной, плакала, засыпала и вскакивала, ее отпаивали чаем, кофе и валерианкой. Наконец она сама попросила дать ей немного водки, и Шурик дал ей рюмку. Она выпила и заснула. Вера жалела Шурика, который попал в дикое положение, предлагала вызвать врача, но Шурик не решался: а вдруг просто отвезут в вытрезвитель?