Андреас Окопенко - Киндернаци

— Слушай, Фуксль, может, у тебя есть дома известка? — спрашивает Анчи. — Картонку я и сам как-нибудь вырежу.

— Очумел, что ли? — говорю я ему.

Связной. Бегом во весь дух через длинную белизну, в которой даже днем стоит ночь; вид деловитый, табличка висит на шее, в потном блокнотике зажат тупой карандаш, и бегом во весь дух от бомбоубежища через все подвалы Хозяйства к радиоточке. Высокие ступени, покрашенные светящейся краской; как всегда, не могу побороть искушения, приоткрываю тяжелую входную дверь, чтобы кинуть взгляд на весеннее небо, кишащее вражескими самолетами, что вообще-то категорически запрещено; глаз прожекторным лучом обегает пространство двора, на котором зигзаги траншей располосовали густо зазеленевший покров, любимые цвета: зелень в голубизну, впереди весна-лето, прожекторы уже устремлены в голубизну, громадную дневную голубизну, сквозь щель врывается гул, хотя самолетов нигде не видно. Хэллоу, воздушные гангстеры! Полоски из зажигательных бомб, которыми они хотят спалить урожай, бомбы-зажигалки в виде игрушек, чтобы подбирали простодушные детишки, зажигалки в виде авторучек; в «Фелькишер Беобахтер» напечатан снимок пойманного парашютиста — на куртке жирным шрифтом надпись «Murder Incorporated» — «Компания убийц». Хороши солдаты! В газете пишут, что надо соблюдать осторожность: у них такая амуниция, которая автоматически выстреливает в тот момент, когда они поднимают руки, чтобы сдаться; ваше понятие Moral Insanity — нравственное безумие — к вам хорошо подходит; и громким голосом в гудящий воздух: «I hate you!» [3] Я вас ненавижу! (Англ.). Приоткрытая щель закрывается, в глазах слепой мрак. Вперед в технический отдел; шесть недель тому назад — этого не забыть и припомнится вам в день возмездия — совершен террористический налет: Дрезден стерт с лица земли, Забеф рассказывает — сорок тысяч убитых, рассказывает, как в подвал хлынули потоки мазута и люди погибали, тонули в нем, словно в трясине. К горлу комом подкатывает — не продохнуть — мысль о Лизе, я спасаю ее, а сам погибаю в трясине. Где-то она теперь работает? Ее перевели в очистной, говорит папа, восточных рабочих больше не пускают на главный объект, куда сегодня отправился папа, у него там дела — после обеда будут занятия по боевым отравляющим веществам, а вечером он свободен, и если будет ходить трамвай и не отключат ток, то мы пойдем на вечерний сеанс в кино: «Тирольские розы», в прошлый раз нам показывали «Женщины — не ангелы, а завтра опять будет новый фильм, он называется «Целый замок в наследство!». Папа говорит: «Развлекательная чепуха».

Закашлялся, потому что все в дыму. Табличка «Не курить» уже успела покрыться желтыми потеками никотина. «ОСТОРОЖНО! ВРАГ ПОДСЛУШИВАЕТ!» Четвертая кнопка отвалилась: «Резвясь на радиоволнах, он Лондон слушает впотьмах». А вот вся серия целиком: «Нет никого подлее духом, чем грязный сочинитель слухов. — Подлец, конечно, также тот, кто дальше слух передает. — Кто слух на веру принимает, тот подл и подлость совершает». И вообще вся передняя увешана плакатами, на одном — молния, ток высокого напряжения. И фотография из календаря — снимок астрономической обсерватории? Но ты уже в помещении технического отдела, делаешь вид, что совсем запыхался от спешки. Большая красная ручная сирена, которой подается сигнал тревоги. Грубо сколоченный деревянный пьедестал; раскладываешь на нем тетрадку, другой рукой листаешь подвешенные у тебя на ремне таблицы целей ПВО, номера, затем сетка мишени, Вена в самом центре; и тут замечаешь посетителя — приветствие: это зашел офицер — весь при параде. Из репродуктора на полную громкость щелкает метроном. Инженер: «Молодец! Он у нас бессменный связной для передачи сводок»; Офицер (обрывисто) что-то вроде: «Это его обязанность, не так ли?» Инженер: «Ему еще только четырнадцать (Мой голос звонко и возмущенно: «Уже исполнилось пятнадцать!»), он помогает на добровольных началах». Офицер: «Вот как!» И затем быстро: «Тсс!» Потому что стук метронома сменился голосом связистки: «…соединение тяжелых бомбардировщиков появилось над северным районом Вены. Внимание! Штурмовики! Еще одно соединение приближается к Вене с северо-запада. Активные действия противника…» Чирканье карандаша, метроном. Офицер убрался, поэтому можно, расхрабрившись; сказать: «Господин инженер! Дома у меня ловится передатчик ПВО, я сравниваю с радиоточкой и почти все понимаю». Изображая настырный женский голос: «Цезарь Северный Полюс восемь вызывает Цезарь Северный Полюс пять; глазок; абажур!» — «Ладно, расскажешь, когда разберешься», — отмахивается добродушный куряка. А ты уже ускакал и бежишь, махая согнутыми локтями, все дальше от технического отдела.