Тим Лотт - Блю из Уайт-сити

— А если конкретнее… что ты делаешь на работе?

Она отвернулась от окна и посмотрела прямо на меня. Она смотрела мне в глаза, пронизывала меня взглядом — я не выдержал и отвернулся. Что-то было в ее взгляде, что-то такое, что пугало и в то же время приводило в восторг. Наверно — да, я понимаю, как по-идиотски это звучит — наверно, это что-то называется искренность. Как бы оно ни называлось, ее взгляд меня встревожил.

— Я вскрываю покойников. Смотрю, что там у них внутри. Устанавливаю причину смерти, — сказала она так, словно бы проверяла меня на выдержку.

Все-таки я прав, Вероника и вправду проверяла меня, потому что уже через секунду она сменила тон и с деловым видом провела пальцем по подоконнику:

— Мне тут нравится. С фэн-шуем, похоже, все в порядке. А ты веришь в фэн-шуй?

У женщин это частая фишка, особенно если им одиноко. Они, бывает, утверждают, что от квартиры исходят какие-то там вибрации, и выслушивать это очень обидно, особенно, когда кажется, что дело уже на мази. С другой стороны, иной раз — как, например, сейчас — подобного рода суеверность оказывается вполне кстати.

Она снова взглянула на меня. Я выдержал ее взгляд.

— Безусловно.

— Ну и что, в таком случае, скажешь?

Я тотчас же ответил:

— Думаю, не стоит упускать этот вариант. Ты практически ничего не потеряешь, даже если потом передумаешь и захочешь ее продать, — так, штуку-другую. По-моему, предложение очень выгодное. Но только решать нужно быстро.

— Нет, я имею в виду — про фэн-шуй.

— A-а, про фэн-шуй…

Я состроил физиономию специалиста по кунфу — что-то в духе Джеки Чана:

— По-моему, фэн-шуй здесь прекрасный. Тебе ведь наверняка известно, что во всяком жилище есть девять областей, каждая из которых соотнесена с одной из сторон жизни. По моему ощущению, здесь все девять областей полны положительной энергии — особенно та из них, которая отвечает за личные отношения.

В моих последних словах намека почти не было.

— Чтобы с определенностью сказать, подходит тебе этот дом или нет, мне надо бы узнать о тебе побольше: дату рождения, нынешнее состояние твоей жизни и энергии, ну и так далее. Но в целом квартира совсем неплоха. Мне, конечно, не очень нравится, что коридор идет прямо от входа через весь дом. А еще, что туалет расположен напротив входной двери. Это может привести к оттоку энергии богатства. В остальном же здесь, по-моему, все как надо. А если и есть какие-то недочеты — их легко исправить с помощью зеркал и растений. Или, разумеется, аквариума.

Сами видите, я серьезно подхожу к домашним заготовкам. Практическое знание дамских фантастических представлений может за год принести несколько тысяч комиссионных.

Немного погодя Вероника сказала:

— Да-да. Конечно.

Мне явно удалось произвести впечатление. Но ее отнюдь нельзя было отнести к разряду пузырей, так как она спросила:

— А как насчет инженерной экспертизы?

— Разумеется. Можно устроить и экспертизу. Но не забывай, квартира приглянулась крутому покупателю, и он еще не купил ее только потому, что я наврал про потерянные ключи. Не многие на моем месте поступили бы также.

Она чуть дольше обычного задержала на мне взгляд, потом посмотрела в сторону, словно бы задала какой-то вопрос — не тот, что произнесла вслух, — и теперь получила ответ на него. Похоже, ответ ее несколько разочаровал. И тут она снова взглянула на меня, как бы удостовериться, что правильно все поняла.

— Так ты думаешь, стоит покупать?

Не понимаю, что тут со мной случилось. Возможно, все дело в том, что как раз в этот момент я заметил дырочку у нее на колготках. От этого зрелища во мне взыграли одновременно и нежная симпатия к ней, и животная, прямо-таки собачья страсть. Мне захотелось немедленно, здесь и сейчас, поцеловать ее, но еще сильнее захотелось ее защитить. Последнее само по себе смешно, поскольку она и близко не нуждалась в защите — разве только от меня и мне подобных. А таких ведь миллионы.

В ту же секунду я понял, что сейчас произойдет. Тело, язык, воздух в горле предали меня — оказалось, всё это предатели. И вот, после долгой, очень долгой паузы, я проговорил:

— Не знаю.

Быть честным мне обычно не труднее, чем врать — правда и ложь далеко не всегда начисто исключают друг друга, ведь, в конце концов, выражать себя и добиваться своего можно по-разному. Но на сей раз между ними вспыхнула ожесточенная борьба. Меня это даже удивило. Я был почти готов к тому, что во мне заговорит слюнявая добродетель, однако по опыту твердо знал: такое бывает только в старинных книжках — у Диккенса и у разных там козлиных морд с бакенбардами.