Тим Лотт - Блю из Уайт-сити

* Уважайте себя. В этом секрет неизменного успеха. Найдите свое скрытое, духовное „я“. Специальные упражнения научат вас принимать себя.

* Научитесь управлять собой. Невозможно управлять внешними обстоятельствами, но можно научиться приноравливаться к меняющимся обстоятельствам. Этой способностью вы сможете управлять».

Я зеваю и откладываю брошюру. Все это кажется достаточно разумным. Не понимаю, почему это так меня раздражает. Наверное, потому, что угрожает моему взгляду на мир, моей философии и религии, которые заключаются в следующем: Никто Ничего Не Знает. Возможно, я ошибаюсь. Возможно. Если никто ничего не знает, то я не исключение. А это значит, что с некоторой вероятностью каждый знает очень много.

Я снова смотрю на часы, иду к двери и кричу:

— Семь пятнадцать. Нам пора выходить.

И тут же из-за двери появляется Вероника, как будто стояла там наготове. Она порозовела, от нее пахнет сандаловым деревом, точнее, так, как, по моему мнению, должно пахнуть сандаловое дерево, хотя я его никогда не нюхал. От пара кончик носа морщится. Эластичная мини-юбка оставляет ноги почти открытыми. Сверху белая блузка из какого-то прозрачного материала. Гель сделал волосы чуть темнее обычного. Она выглядит очень сексуально, припухлые веки несколько отяжелели после душа. В постели Вронки потрясающая, может быть, это компенсация за день, проведенный рядом со смертью. Она улыбается мне мимоходом. По глазам видно, что думает о чем-то своем, проверяет, все ли на месте. Мобильный телефон взяла? Кошелек не забыла? Тампакс — он может понадобиться. Пару резинок, на всякий случай. Ключи. В руках она все еще держит книгу «Как надо молиться». Это раздражает меня больше, чем то, что я прочел в брошюре Кроули. Вронки направляется к двери. Двигается она несколько скованно, как будто решает, какую ногу куда поставить, прежде чем опустить на пол, как Бемби, делающий первые шаги под руководством кролика Тампера. Не очень изящно, трогательно-неуклюже.

— Ладно. Пошли.

Сверху она надевает красную шерстяную куртку до колен, немного расклешенную книзу, и открывает дверь.

Пока мы спускаемся по лестнице, я спрашиваю:

— Будешь сегодня молиться?

Я говорю это противным тоном. Даже с раздражением. Но остановиться почему-то не могу. Вероника не обращает на меня внимания.

Мы садимся в «бимер», окунаясь в смешанный запах кожаных сидений и того, как, по моим представлениям, должно пахнуть сандаловое дерево. Вронки снимает куртку и бросает ее на заднее сиденье. На глаза мне снова попадается красная книжечка. Она по-прежнему бесит меня. Я чувствую, что, как никогда близок к конфликту. Вронки достает упаковку жвачки без сахара.

— Ты не помолишься, прежде чем начнешь жевать?

На этот раз она поворачивается ко мне, рот приоткрыт.

— В чем дело, Фрэнки? Тебе плохо оттого, что я взяла с собой книгу? Это оскорбляет твою приверженность идее поросячьего невежества?

Я завожу мотор. Мне одновременно и хочется ссоры и не хочется.

— Вовсе нет. Просто я большой поклонник умных книжек. Тебе это известно.

Ударение на умных.

— Вот как. А эта недостаточно умна для того, чтобы ее читала твоя невеста? Я тебя компрометирую?

Разворачиваюсь по направлению к Лэдброук-гроув. С боковой улицы передо мной пытается вклиниться эскорт, мятый, как будто по нему ходили, но я не пропускаю. Водитель открывает окно и что-то кричит мне. Я показываю ему красноречивую комбинацию из пальцев и упорно продолжаю двигаться по направлению к перекрестку, потом резко торможу. Сам не понимаю, из-за чего я так завелся. Просто что-то внутри меня требует выхода.

— Нет. Но мне кажется, молитва — способ успокоиться для тех, в ком надежда преобладает над разумом.

— Ты хочешь сказать, что я тупая?

— Я не говорил, что ты…

— Конечно, я тупая. Именно поэтому я высококвалифицированный специалист. А ты торговец недвижимостью.

Очень долгая пауза. Мы едем вверх по Лэдброук-гроув к развязке с Холланд-парк-авеню. В то время как я пытаюсь понять, что же меня так гложет, Вероника нарушает молчание:

— А ты когда-нибудь молишься?

— Молюсь? — переспрашиваю я, как будто не понимаю, что она имеет в виду.

— Да. Встаешь на колени. Смиряешься. Просишь о помощи.

— Мне помощь не нужна. Я в состоянии сам о себе позаботиться.

Даже удивительно, сколько злобы и противодействия в моих словах. Вероника вжимается в сиденье. Я начинаю суетиться, настраивать радио. Мы поворачиваем на Ноттинг-Хилл-Гейт. Пора исправлять положение.