Тим Лотт - Блю из Уайт-сити

В то утро он наконец перезвонил, но разговаривал как-то странно. Не злился, нет, скорее наоборот. Он был какой-то радостный, возбужденный.

— Фрэнки, привет!

— Колин! Как поживаешь, дружище?

— Отлично. Отлично.

— Послушай, мне очень неловко… я не хотел… тогда в гольф-клубе…

— Фрэнки, перестань. Все нормально. Забудь. Правда.

Мне сразу полегчало.

— Знаешь, Колин… давай встретимся. Я все-таки хочу объясниться. Извиниться.

Тишина в трубке.

— Колин? Ты меня слышишь?

— Да. Слышу.

— Ты видел Ноджа? Тони?

— Нет, я никого не видел.

— Вообще никого, что ли?

— Ну да. Так, с одним приятелем встречался, но ты его не знаешь.

— A-а, хорошо. Здорово, — пробормотал я, стараясь поскорее закрыть эту тему.

Снова тишина. Я видел некоторых приятелей Колина. У него их много, и задерживаются они ненадолго. Он бывает на всяких компьютерных тусовках. Эти парни все зануды, неудачники, помешанные на компьютерах. Надеюсь, он не собирается нас знакомить. Разговорами о железе, гигабайтах, чипах и прочей хрени, которыми меня кормил Колин, я и так сыт по горло.

— Слушай, может, встретимся? Вдвоем.

— Хорошо, — отвечает Колин.

Достаю ежедневник: вся неделя занята. Я продолжал урабатываться до полусмерти. Окно есть только сегодня утром: я собирался встретиться со священником Церкви Всех Святых, в которой мы должны были венчаться с Вероникой. Ему очень не понравилось, что мы отменили всё практически накануне свадьбы, вот я и решил зайти, чем-нибудь умаслить его. Подкинуть денег на ремонт купола, на благотворительность, на сирот — короче, на что они там тратят. Он приятный человек, да и вообще торговцу недвижимостью не стоит портить отношения с представителями местной диаспоры. Я наметил встретиться с ним в понедельник между двенадцатью и часом. А от церкви до дома Колина всего ничего.

— А сегодня ты никак не сможешь?

— Смогу.

— Мне нужно встретиться со священником на Рэйвенскорт-парк. В двенадцать.

Опять молчание.

— С кем?

— Со священником. Ну, они в таких черных одеждах. Служат литургии, отпевают, все такое. И венчают.

— А…

— Может, мы с тобой после этого состыкуемся? В парке, скажем, в четверть первого?

— Хорошо.

— Пока, Кол.

— Пока, Фрэнки.

Разговор был три часа назад. А сейчас я еду по шоссе вдоль парка. Притормаживаю свой «бимер», паркуюсь, вылезаю из машины. И вижу Колина: сидит себе на скамейке, крошит хлеб голубям. Он один.

День прохладный, и в парке никого. Кроме одиноко сидящего на скамейке Колина. Вид у него даже хуже, чем обычно: одежда грязная и мятая, волосы немытые. Рубашка на нем явно не по погоде — с коротким рукавом. На лице щетина.

Он увидел меня и просиял. Тут же вскакивает и направляется ко мне. К моему изумлению, обнимает меня. Потом еще раз. Целует в щеку. Отступает на шаг и смотрит так, будто видит меня в первый раз в жизни. Пытаясь загладить неловкость ситуации, говорю:

— Привет, Колин. Роскошно выглядишь. Ты что, выиграл в лотерею?

Колин по-прежнему молчит. Просто кивает головой. Я чувствую себя еще более неловко и пытаюсь завязать разговор.

— Чем занимаешься?

— Да всем понемногу.

Я сажусь на деревянную скамейку, Колин все стоит.

— Так, значит, ты не виделся ни с Тони, ни с Ноджем?

— Нет, я виделся только со своим старым приятелем.

Мне все труднее продолжать разговор. В Колине появилась какая-то неприступность, и это заставляет меня дергаться. Я замечаю, что кусок старой краски прилип к руке, начинаю его отдирать.

— Забавно получилось, правда?

— Что?

— Ну, тогда, на гольфе.

— Да, забавно.

Это становится невыносимым. Я уже начинаю жалеть о том, что позвонил ему.

— Как мама? Все в порядке?

— Да, в порядке.

— Хорошо.

— Отлично.

— Вот и замечательно.

— Хотя… Все не так уж хорошо.

— Нет?

— Нет.

Он смотрит на меня, прищурившись. Глаза запавшие. Выглядит гораздо старше своего возраста, но так он выглядит уже лет пять.

— На самом деле ее забрали.

— Куда забрали?

— В больницу.

— Почему?

— Потому что у нее появились странности.

— Но ведь она… уже давно… то есть…

— Нет, это посерьезней … чем раньше. Она, например, не могла вспомнить, кто она. Ни имя, ни фамилию.

— Ого!

— Начала ходить под себя, и все такое. И по большому тоже. И потом она стала буйной.

— Буйной?

— Она ударила человека из соцстраха. По лицу. Укусила почтальона за руку, когда он принес заказное письмо. Даже на меня пыталась наброситься. Со спицей в руках…