Павел Алексеев - Без жалости

-Был нами арестован. После допроса и суда, осужденный отправлен в один из особых лагерей. Мне он не понравился. Очень гнилой человек.

-Хорошо. На такие случаи, нельзя закрывать глаза. Правосудие должно быть справедливым. Что дальше по Зорро?

-Так вот, после ареста бухгалтера, его имущество было распродано и растащено по разным людям. Часть мы установили, часть нет. Установить, к кому попала его пишущая машинка, не удалось. С бумагой, к сожалению, тоже ничего не удалось установить. Слишком много фигурантов приходится отрабатывать. Услугами магазинов пользуется очень много организаций и простых людей. Но работа продолжается, наблюдение не снимаем, хотя пока ничего интересного для себя не выявили.

-Не перестарайся, Лаврентий. Нам не выгодно ссорится с Зорро.

-Я понимаю, товарищ Сталин, - кивнул Берия.

***

Владимир.

Сегодня пришло письмо из дома. Написанное тремя разными почерками - мамы, папы и Маринки. Пишут, что всё хорошо, все живы, здоровы. Поздравляют с успехами. Песни мои слышали, очень удивляются, где я свой талант прятал. Мда... косяк. Надеюсь, меня не будут по месту жительства проверять, а то ведь вскроется, что я там не играл и не пел и посыплется моя легенда. Надо бы маме написать, предупредить, что я в клубе на пианино учился играть чуть ли не с пелёнок. Надеюсь, намёк поймут правильно, а то неприятности гарантированы. И не откладывать это дело.

В общем, писали, что у всех - всё хорошо. Про Сонькиных родителей тоже пишут, что общаются, дружить стали как родственники. От них нам тоже привет передают. А в конце небольшая новость - за Кантемировкой, возле железной дороги, нашли мужских четыре тела. Двое мёртвые, а двое сильно покалеченные. Кто-то их из поезда выкинул на ходу, как раз из того, на котором мы уехали. Спрашивает, может я чего-то видел или слышал? Странный интерес. Видимо, участковый любопытствует, не иначе. Тех, кто сильно побитые, положили их в больницу. Один умер не приходя в сознание, а вот второй - шедший на поправку, неожиданно умер от проникающего ранения ножом в сердце. Мама за меня беспокоилась, вот и сообщила.

Я хмыкнул, вот он - привет из прошлого. Двое самоубились, один помер, а одного прирезали. Кто это мог сделать, да ещё в больнице? Только свои, за утерю ценного багажа. Значит, не простили. Так что, всё нормально, хрен теперь меня кто найдёт. Все ниточки оборваны. Хотя, я тоже сглупил, надо было им сразу шеи свернуть. Хотя, я на тот момент не знал о деньгах, а так можно сказать пожалел. Всё, забыли. Проблемы больше нет.

На счёт Маринки, мама ответила, что отправить её ко-мне пока не рискует. Вроде как, пусть дома доучится, а потом решат, да и сама Маринка к тому времени подрастёт. В принципе, это логично. Спрашивает, когда домой появлюсь. Когда, когда... Недавно же только уехал, и уже соскучились, что ли? Маринка пишет про разные свои мелкие проблемки, скучает по мне. Я тоже скучаю, по тебе, сестрёнка... Ладно, напишу письмо и отнесу на почту, заодно надо Соньку выгулять. И портного поискать, а то осень на носу, а там и зима нагрянет незаметно. Одежда нужна новая на все сезоны. Да и растём мы, старую тоже нужно обновить.

***

Эх, хорошо в стране Советской жить! Подумал я, ломая руку одному из неудачливых грабителей и перебивая ногу, второму. Способностями я не пользовался, только навыками рукопашного боя. Да и зачем? Весь интерес потеряется. А так, всё в полном порядке - Сонька сзади попискивает, я в её глазах героем выгляжу, гопники будут наказаны за свою наглость и мир станет чище и светлее. Короче, кругом я в выигрыше.

Это нас с Сонькой перехватили в одной из подворотен, старой улочки Москвы. От моего дома далековато, но поездка того стоила. Ехали мы к Иванову Петру Ивановичу, бывшему Карлу Ивановичу. Это он теперь так назывался, сделав себе новые документы. И вот, идём мы, никого не трогаем, а тут - гоп-стоп, мы подошли из-за угла... Выруливаю трое ухарей и сходу - гони бабло, снимай шузы, киска остаётся тут, а ты вали куда шёл. Я так представил себя со стороны - крепкий парнишка, видно, что уверен в себе и без боя не сдастся, а ему такое предложение выкатывают. Примитивная психология - без боя я не сдамся, тогда откуда такая уверенность?

Банг! Банг! И боль в груди... Вот я олень. Покачнувшись, я ударил гравитацией и третий противник с влажным чавком, просто растёкся по асфальту. Впрочем, все трое растеклись, первые два тоже попали в зону действия повышенной гравитации. Пока я стоял и недоумённо смотрел на две дырки - в груди и животе, Сонька тоже не теряла даром время. Она блевала.