Милан Кундера - Вальс на прощание

Бертлеф, прижимая одной рукой георгин к груди, а другой — касаясь плеча девочки, поклонился своим собеседникам. Ольге он казался комично театральным, она радовалась, что он уходит и она наконец останется наедине с Якубом.

Бертлеф повернулся и пошел с девочкой к двери. Но, прежде чем уйти, он нагнулся к сигарочнице и насыпал себе в карман большую пригоршню серебряных монет.

Официант, собрав на тележку пустые тарелки, вышел из комнаты, и Ольга сказала:

— Кто эта девочка?

— Я никогда не видел ее,— сказал Шкрета.

— В самом деле, она похожа на маленького ангела,— сказал Якуб.

— Ангел, который подыскивает ему любовниц? — засмеялась Ольга.

— Да, ангел — сводник и сват. Именно так и должен был бы выглядеть его личный ангел.

— Не знаю, был ли это ангел,— сказал Шкрета,— но удивительно, что эту девочку я никогда здесь не видел, хотя знаю едва ли не каждого.

— Тогда существует тому одно объяснение,— улыбнулся Якуб.— Она была из другого мира.

— Был ли это ангел или дочка здешней горничной, за одно ручаюсь,— сказала Ольга,— ни к какой женщине он не пошел! Это ужасно самовлюбленный человек, который только и делает, что выставляется!

— Мне нравится он,— сказал Якуб.

— Возможно,— сказала Ольга,— и все-таки я настаиваю на том, что на свете нет большего себялюбца, чем он. Я готова держать пари, что за час до нашего прихода он дал какой-то девочке пригоршню пятидесятицентовых монет и попросил ее прийти сюда с цветком в такое-то время. Религиозные люди умеют великолепно инсценировать всякие чудеса.

— Я был бы рад, окажись вы правы,— сказал доктор Шкрета.— Дело в том, что господин Бертлеф очень болен, и каждая ночь любви — для него большой риск.

— Как видите, я была права. Все эти намеки на женщин — сплошное пустословие!

— Милая барышня,— сказал доктор Шкрета,— я его врач и друг, и все-таки в этом я не уверен. Не поручусь.

— А он действительно так болен? — спросил Якуб.

— А почему, думаешь, он уже почти год живет на этом курорте, а его молодая жена, которую он обожает, лишь изредка прилетает к нему сюда?

— А здесь без него стало вдруг грустно,— сказал Якуб.

И в самом деле, все трое почувствовали себя внезапно осиротевшими, и им уже не захотелось больше оставаться в чужих апартаментах.

Шкрета встал со стула:

— Давай проводим барышню Ольгу домой и еще чуть пройдемся. Надо еще о многом потолковать.

— Мне пока не хочется спать! — запротестовала Ольга.

— Вам пора. Приказываю вам как врач,— сказал Шкрета строго.

Они вышли из Ричмонда и двинулись через парк. По дороге Ольга нашла возможность шепнуть Якубу:

— Я хотела быть сегодня вечером с тобой…

Но Якуб лишь пожал плечами, ибо Шкрета очень твердо настаивал на своем. Они проводили девушку к дому Маркса, и Якуб в присутствии друга даже не погладил ее, как обычно, по голове. Антипатия доктора к грудям, похожим на сливы, смущала его. Ольгино лицо выражало разочарование, и он пожалел, что обидел ее.

— Так что ты об этом думаешь? — спросил Шкрета, когда остался наедине с другом на парковой дорожке.— Ты слышал, как я сказал, что мне нужен отец. И камень надо мной зарыдал бы. А он завел речь о святом Павле. Неужто он и вправду не может догадаться? Уже два года толкую ему о том, что я сирота, и расхваливаю ему преимущества американского паспорта. Тысячу раз я как бы вскользь намекал на разные случаи усыновления. Эти намеки, по моим расчетам, давно должны были подсказать ему идею усыновления.

— Он слишком прислушивается к самому себе,— сказал Якуб.

— Именно так,— подтвердил Шкрета.

— Если он серьезно болен, то удивляться нечему,— сказал Якуб и добавил: — Если, конечно, дела его так плохи, как ты говорил.

— Еще хуже того,— сказал Шкрета.— Полгода назад он перенес тяжелейший инфаркт и с тех пор не может позволить себе никаких дальних путешествий и живет здесь затворником. Жизнь его висит на волоске. И он это знает.

— Как видишь,— серьезно сказал Якуб,— тебе стоило бы давно понять, что метод намеков неудачен, ибо они выливаются лишь в раздумья относительно собственной персоны. Тебе следовало бы свою просьбу высказать ему без околичностей. Он несомненно пошел бы тебе навстречу. Это доставляет ему удовольствие, ибо отвечает его представлениям о себе самом. Он хочет приносить людям радость.

— Ты гений! — воскликнул Шкрета и задумался.— Это просто как Колумбово яйцо и совершенно точно! А я-то, дурак, потерял два года жизни потому лишь, что не мог до конца разобраться в нем! Потерял два года в напрасных церемониях! И это твоя вина, ты должен был давно мне посоветовать!