Сара Дессен: Тем летом

Мама говорит, что дело было не в Фрэнке, просто Эшли скучала по отцу, и ей нужен был защитник, так что Льюис появился очень вовремя. И он действительно защищал ее – например, от бывших парней или их новых подружек. Я иногда задавалась вопросом: что же сестра в нем нашла? Льюис не был сногсшибательным красавчиком, что не совсем похоже на мою сестру, которая всегда выбирала привлекательных парней. Но потом я смотрела на его руки, осторожно обнимавшие ее талию, и понимала, что, наверное, красота того, кто будет возле нее, не особенно важная вещь для Эшли.

- Привет, Хейвен, - Льюис поднял голову и посмотрел на меня поверх макушки невесты. – Прекрасно выглядишь!

- Спасибо.

Он взял Эшли под руку, и они направились к церкви, а я потащилась следом. Даже нарядившись в одинаковые (отвратительно-розовые и блестящие) платья, мы с сестрой выглядели по-разному. Эшли была прелестной миниатюрной розочкой, а я – тонкая розовая коктейльная соломинка, которую ставят в высокие стаканы. Да-да, именно так я всегда и думала о своем теле, которое предало меня, сделав каким-то гигантом.

Когда я училась в первом классе, моей учительницей была миссис Томас. Она была молодой, и всем девочкам в классе очень нравилась ее прическа – знаете, такие аккуратные кудри, как у Белоснежки. Она всегда пахла ландышами, а на ее столе стояла фотография красивого мужчины в военной форме. Миссис Томас была очень милой абсолютно со всеми, и ей было безразлично, что я, например, была тихой и застенчивой – она все равно меня любила. Она запросто могла сесть возле меня во время ланча, или когда мы делали уроки в библиотеке, обнять меня за плечо и сказать: «Мисс Хейвен, почему вы переживаете? Вы ведь – не больше минутки!». В первом классе это помогало, в шестом моя уверенность в себе начала давать трещину, а сейчас, в пятнадцать лет, рядом со мной больше не было такого человека, который, как миссис Томас, мог бы примирить меня с длиной моих рук и ног.

Церковь была полна народу, впрочем, это было неудивительно: наш отец был таким человеком, который каким-то образом знаком буквально со всеми. Мак МакФайл, спортивный журналист, любитель пива, прекрасный рассказчик, и большой лжец – все это его роли. Последнюю, например, он часто примерял, рассказывая маме небылицы, пока не решился, наконец, сказать правду. Я помню, что после того, как мы, впервые узнав о разводе, смотрели новости, и Лорна объявила рекламную паузу, я сидела, уставившись на экран невидящим взглядом и не понимая, почему папа бросил маму ради этой незнакомой женщины с яркой помадой и неизменной, будто приклеенной, улыбкой. Она известна лишь тем, как своими накрашенными губами произносит «анти-циклон» или «возможны осадки» - и неужели этим она лучше мамы?!

В нашей жизни еще не было настолько же потрясающего (в плохом смысле) события, как тот вечер, когда отец вернулся с работы, усадил маму за стол перед собой, а затем взорвал эту бомбу, сказав, что без памяти влюбился в Лорну, Метео-зверушку. Я тогда была в ванной комнате, но слышала каждое их слово, и, когда он произнес это, я так и села на край ванной, по-прежнему сжимая зубную щетку в руке.

Мама долго молчала, и до меня доносился лишь голос отца по вентиляции. Он объяснял, что это сильнее него, и он ничего не может поделать, что развод – единственный выход, который будет честным и правильным. И вот мама начала плакать, а затем тихо, но твердо, велела ему забирать свои вещи и уходить. В тот момент воздух вокруг меня словно стал на десять градусов холоднее. Через две недели отец переехал в квартиру Метео-зверушки.

Мы с Эшли встречались с ним по субботам, он отвозил нас на пляж каждые выходные и тратил слишком много денег, видимо, пытаясь таким образом искупить свою вину и объяснить все происходящее. Но это было полтора года назад, и сейчас, в день его свадьбы, мы опять собрались вместе. Эта свадьба была первой в числе тех, что предстояли этим летом.

Мы вышли к маленькому внутреннему дворику церкви и незамедлительно попали в объятия тетушки Ри, которая представляла на свадьбе родственников со стороны жениха (потому что в действительности большая их часть была расстроена из-за развода и поддерживала маму). Тётушка Ри была таким позитивным человеком, что, даже не вполне одобряя новой папиной свадьбы, все-таки могла радоваться за него, раз уж он нашел свое счастье.

- Хейвен, детка, ты скоро перерастешь свою тетку Ри, - пробасила она, прижимая меня к себе. Другой рукой она обняла Эшли, каким-то образом отобрав ее у Льюиса, и теперь мы с сестрой были стиснуты так сильно, словно она пыталась сделать из нас одного человека. – Эшли, ты все такая же милашка! Ну, когда же твой большой день?