Вячеслав Бутусов - Виргостан

Воды Вои приближаются с такой скоростью, что не слышно даже звука. Интересно, кем нам предстоит стать, когда пойдет лава? Я передергиваюсь и плыву вверх по теченью. Рядом плывут Зэй и Радекка. И никто не задумывается о том, что нас ждет там – впереди. Мы ведь не представляем себе даже миллиардной части многообразия мира насекомых.

Сначала идут внешние воды, затем потоки расплавленного камня, и все это покрывается внушительным слоем снега. Огромный раскаленный шар окутывается паром и превращается в баню. Туман рассеивается, и явление Вои растворяется в мировом океане. На интерактивном экране появляется унылая, но долгожданная надпись «Конец».

Мы заканчиваем смотреть картину с собственным участием. Радекка отвечает на вопросы. Все как обычно, только легкое чувство пустоты. Когда я видел это воочию, у меня не было чувства героизма, потому что в финале звучала другая музыка. Особенно меня поразило желтое небо, цвета омлета. Тот, кто смешивал краски, явно не пожалел свинцового молока.

. . .

Радекка светится в темноте, поэтому ватзахеллы не приближаются к ней ночью. Тем не менее нам приходится жечь костры, хотя они привлекают внимание. Мне нужно греться, а Зэй поглощает много огня, когда не спит.

– Они соединили время воедино, – произносит Зэй вслух.

– Как им это удалось?

– Удалили все межсекундные паузы.

Зэй говорит сдержанно, и потому дым из него выходит равномерным столбом. Можно определять направление ветра. Ватзахеллы не терпят огня, но тянутся к дыму. Я этой антизакономерности не понимаю, да и не хочу понимать. Как говорит в таких случаях наша радость Радекка: «Терпение долгожданное, словно утренний чай».

– О, чай! – невольно восклицаю я.

Зэй смотрит на меня сочувствующим взором.

– Ну, или что-нибудь тепленькое, – смущаюсь я его строгого луча.

Мы стараемся выбирать тихомирные места, с коралловыми деревьями. Когда они мерцают в пустоте, чувствуешь себя уютнее. В детстве мы собирали гнилушки, которые светились фосфоресцирующим светом.

Стоит особо заметить, что Зэй умеет красиво браниться. Редкое удовольствие наблюдать, как он бесстрастно валяет ватзахеллов по траве. А они плачут в бессилии, и из слез их образуются прозрачные камни.

Ххэк! Это я отхаркиваюсь после переправы.

Из меня вылетают клочья шерсти, щепки, водоросли, кожаные ремни вперемешку с казеиновым клеем и шишками. Это опять чудо, что мне удалось выбраться.

Река Воя стремительно несется по поверхности земли. Слышны завывания ватзахеллов. Воды Вои смывают поверхность каждый раз с приходом весны. Но люди, как и все остальное, каждый раз появляются заново. Вот и на этот раз все будет по-другому, по-новому.

Честно говоря, я и не надеялся спастись. Думал, что это и есть спасение – утонуть или быть разорванным всякими паразитами.

Мой напарник рассуждает конгруэнтно:

– Чепуха! Меня выносило и не из таких передряг. – Зэй говорит громко и целенаправленно.

Он оглоушен. Его терзают смешные сомнения, так как возле стоянки он обнаружил залежи муравьиного масла. Зэй механически глотает огонь, и в ответ из его недр валит дым. Жуткая картина даже для подготовленных. Радекка не одобряет этого баловства, хотя всякого ей пришлось уже натерпеться.

. . .

Всем нашим очень любопытно было бы знать, кто же такие эти пять мудрецов. Ведь известно, что мудрецы исчезли много лет тому назад. И почему у них в городе так тихо и спокойно. Сейчас это уже не имеет значения, но все равно интересно.

Зэй в очередной раз рассказывает мне, каким образом ему удалось спастись. Мне это удивительно, потому что я все равно этого момента не помню. Знаю точно, что это произошло накануне дня без сомнений. Утверждает, что чудом спасся. Точнее, не спасся, а спасен был. Я тоже до сих пор не понимаю, как я тогда за эту скользкую луковицу удержался. Да и не удержался я вовсе. Я ведь падал уже, когда…

…Сознание с плеском перекатывается справа налево.

– Когда, что? – спрашивает Зэй, глядя на меня, застывшего с разинутым ртом.

Я вынимаю у Зэя из пальцев только что скрученную козеногу, еще не успевшую разгореться. Аккуратно высыпаю табак и разворачиваю бумажку от посадочного талона «2А»:

– Откуда это у тебя?

– У меня их много, – недоумевает мой товарищ, выворачивая прорезиненные внутренние карманы.

Какая-то смутная догадка аккуратно складывает мой лоб в гармошку. Дурная привычка быть крокодилом. Вот Зэй – другое дело. В нем нет ничего, что могло бы вызвать сомнения. Радекка же умеет в себе вызывать подъем духа, да и не только в себе.