Вячеслав Бутусов - Виргостан

В этот момент самолет резко накренивается и начинает падать под прямым углом. Я вспоминаю бесплатное предсказание колдуна, гадающего по морщинам. Застегиваю ремень безопасности, привожу спинку предстоящего сиденья в вертикальное положение. С таким алгоритмом событий я долго буду добираться до места «1В». Но всему свое время, а пока нужно заняться чем-нибудь отвлекающим. Например, посмотреть, как мы пикируем…

К уда путь держите?

– Хочу забежать немного вперед и взглянуть на себя с другой стороны. Я уже десять лет безрезультатно пытаюсь отыскать человека, который меня озолотил.

– Звучит интригующе.

– Без труда могу пересказать эту маловероятную историю в тысячный раз, поскольку испытываю надежду именно в этом обнаружить хоть какие-то следы таинственного моего благодетеля…

…Это случилось три тысячи шестьсот пятьдесят дней тому назад. Я впервые летел самолетом в столицу Виргостана и просто поглядывал в темноту, пока не увидел за окном всматривающегося в меня человека. Это было отражение мужчины, сидевшего справа от меня, через проход, в ближнем передо мной ряду. Он без стеснения и подкупающе открыто смотрел на меня, давая понять, что ждет моей реакции. Я, как всегда, смутился и начал незаметно приглядываться к нему. Темно-синяя майка, с короткими рукавами, и такого же цвета легкие брюки-сандалии. Прежде всего привлекало внимание его лицо, словно натянутое на крупную шарообразную голову. У меня сложилось впечатление, будто он снисходительно читает мои мысли. Мне стало не по себе, и тогда он обратился ко мне, видя мое смятение:

– Я хотел бы узнать имя, на которое смогу открыть неиссякаемый ресурс.

Я ничего не понял, но по интонации уловил нечто привлекательное в этом предложении. Его голос внушил мне доверие, и я собрался уже было согласиться, но он, не давая ничего сказать, продолжил:

– Во избежание всяческой неловкости могу вас смело заверить, что вы меня больше никогда не увидите, тем самым освобождаю себя от всякой ответственности перед моим необъяснимым, на первый взгляд, поступком. – С этими загадочными словами он, не прилагая никаких усилий, безмятежно захрапел.

Я, не на шутку озадачившись, заказал чашку желтого горького чаю, от которого становится жарко, и хорошенько пропотел, несмотря на прохладный воздух в салоне.

. . .

Когда я очнулся, мужчина, смутивший мои мысли, без интереса рассматривал полный разворот газеты «Инфобремя», держа ее перед собой на вытянутых руках. Я кашлянул, приподнявшись в кресле, чтобы успеть сообщить ему свое имя, но он уже задремал, накрытый с головой синим воздушным одеялом. Тогда я достал из своего тяжеленного портфеля нескончаемую ручку и написал свое имя на отрывном посадочном талоне. Я вознамерился подложить ему записку на широкий подлокотник, пока он спит, но обнаружил его отсутствующим в кресле и, судя по зажегшейся на перегородке надписи, отправившимся в туалет. Тогда я, пользуясь его временным отсутствием, потянулся через проход к креслу, где он сидел, и буквально застыл над ним, усердно отжимающимся на полу, между сиденьями. Я вздрогнул, он взял у меня записку, кивнул и развалился с закинутыми за голову руками. Затем незамедлительно встал, повернулся боком вокруг горизонтальной оси на триста шестьдесят градусов, как на турнике, и, открыв багажную полку, извлек очередную помятую и раскрытую на середине газету, которую продолжил сворачивать и разворачивать до тех пор, пока она не скомкалась в маленький шарик, который он отложил в сторону. Затем выключил свет и накрылся по подбородок покрывалом. Через минуту из-под пледа вынырнули обе руки и ловко развернули очередную газету.

А я вдруг испытал облегчение, так как с уверенностью объяснил все его неугомонное поведение свойственной для командировочных хроников перевозбужденностью от непрерывных многочасовых перелетов с переменой часовых поясов и климатов. Он непрестанно вертел газеты, включал и выключал свет с вентиляцией и почти одновременно с этим спал, укрывшись синим одеялом.

Наконец я перестал обращать на него внимание и тотчас почувствовал, как вокруг меня в воздухе что-то колыхнулось, будто круги на воде от брошенного камня. Я выглянул в окно, где в черной пустоте лежал на спине месяц, и увидел микроскопические дырочки в небе, сквозь которые лучился холодный голубой свет. В сумраке спящего салона слышалось тихое шуршание. Часы на экране светящейся стены показывали, что время полета истекло.