Орхан Памук - Мои странные мысли

Самиха тоже не упускала возможности рассказать всем истории о людях, которые стали крайне несчастны с тех пор, как переехали в уродливые высокие дома, занявшие место их прежних домишек гедже-конду. Не было никакого сомнения, что ей чрезвычайно нравилось злословить о Коркуте с Сулейманом, которые с энтузиазмом бросились участвовать в этих многоэтажных проектах, поддерживаемых даже правительством, перед их матерью. Она рассказывала о многих семьях, которые покинули свои сады с домами, построенными их руками, где было прожито по сорок лет (как у Акташей), и о трудностях, которые этим людям пришлось перетерпеть, когда они согласились переехать в новые многоэтажки – либо за деньги, либо потому, что их вынудили согласиться из-за отсутствия официальных документов о праве собственности за дом, либо из-за того, что их район был признан сейсмически опасной зоной; она рассказывала о домохозяйках, которые заболели депрессией и оказались в больнице; о бедолагах, которые оказались на улице, потому что стройка затягивалась; о тех, кто не мог выплатить задолженность подрядчику; о тех, кому при распределении квартир во время лотереи достался неудачный вариант; о тех, кто тосковал по своим деревьям и саду. Самиха жаловалась на то, как безжалостно были снесены старый ликерный завод, футбольный стадион, здания районной администрации, бывшие некогда конюшнями, и вырублены все шелковичные деревья. Правда, она никому не рассказывала, что именно под этими шелковицами тридцать лет назад тайком от всех встречалась с Ферхатом.

Ведиха пыталась защищать мужа и Сулеймана:

– Но, Самиха, бедняки не хотят жить в грязных, промерзающих насквозь лачугах, они все хотят жить в чистых, современных и комфортабельных домах!

Ведиха часто говорила сестре, как она счастлива жить в блоке D. Теперь, когда она жила со своим мужем в отдельной квартире, ей больше не нужно было готовить каждый день на всю семью и наливать всем чай, не нужно было больше латать всем одежду, подшивать всем брюки и проверять, выпили ли все свои лекарства, – теперь ей больше не нужно было быть «служанкой для всех», как она часто обиженно себя называла. Мевлют считал, что из-за наступившей праздности Ведиха за последние годы быстро поправилась. Время от времени она бывала совсем одна, потому что оба сына уже имели собственные семьи, а Коркут продолжал возвращаться домой поздно, но совершенно не жаловалась на жизнь. Если она не была занята болтовней с Самихой, то уезжала в Шишли навестить внуков. После многочисленных уговоров, безуспешных усилий и длительных поисков ей удалось женить Бозкурта на дочери водопроводчика родом из Гюмюш-Дере, которая окончила школу в Стамбуле. Невестка оказалась очаровательно болтливой и почти сразу родила двух дочерей-близняшек. Когда ей нужно было куда-то пройтись, она оставляла девочек бабушке. Первенец Турана был на год их старше. Бывало, что Ведиха ездила к сыну в Шишли навестить внука, и тогда Самиха ездила вместе с ней.

Мевлют сердился на своего тестя Горбуна Абдуррахмана за его близкую дружбу с дочерьми. А может быть, он просто завидовал этой дружбе и их близким отношениям? Самиха со смехом передавала мужу все те едкие словечки, которые отпускал в адрес зятя Горбун Абдуррахман, стоило ему пропустить стаканчик. «Для меня большая загадка, почему две мои дочери не смогли найти себе в Стамбуле никого получше, кроме Мевлюта», – сказал он как-то раз.

В тот праздник тетя Сафийе, как обычно, помимо всегдашних пирожков, нажарила внукам картошки, а те не явились, и все досталось Ведихе. Мевлют был почти уверен, что Абдуррахман-эфенди уже выпил свою обеденную порцию ракы наверху, в девятой квартире, прежде чем спуститься на обед. После обеда Мевлют отправился в ассоциацию мигрантов, чтобы поздравить земляков с праздником, и по дороге представил, что как раз в это время Самиха пьет с отцом в девятой квартире. Пока Мевлют обменивался поздравлениями с земляками из Бейшехира и гонял ребятишек, то и дело клянчивших праздничные деньги, он представлял, как Самиха сейчас ждет его дома, потягивая ракы.

На втором году совместной жизни Мевлют и Самиха начали играть в одну игру. Эта игра стала их способом обходиться с вопросом, который повлиял на всю их жизнь: кому он писал письма? В первые дни семейной жизни они обсудили этот вопрос так основательно, что пришли к единому мнению: после их первой встречи в закусочной «Конак» Мевлют признался, что писал эти письма Самихе. Он увидел Самиху на свадьбе Коркута и был очарован ее глазами. Но кое-кто обманул его, и он вместо этого женился на Райихе, но Мевлют никогда об этом не жалел, потому что был очень счастлив с Райихой. Мевлют не забывал те радостные годы, которые он провел со своей первой женой.