Орхан Памук - Мои странные мысли

Райиха.Снаружи в саду девочки показывали тете Самихе заколдованный мусорный ящик, гусениц, которые ползли по разбитому горшку, и зáмок, который принадлежал плачущей принцессе, которая издавала два дрожащих крика каждый раз, когда по ней стукнут. «Если бы я в самом деле был жестоким человеком, который держит своих дочерей взаперти в клетке, как бы они могли обмениваться письмами со своими возлюбленными прямо под моим носом?» – возмущался отец.

Абдуррахман-эфенди.Такому гордому отцу, как я, трудно вынести тяжесть ужасных слов. Еще не наступило время послеполуденной молитвы, а мне уже захотелось стаканчика ракы. Я встал и открыл холодильник, но Райиха остановила меня.

– Мевлют не пьет, папа, – сказал она. – Я могу пойти купить тебе бутылку «Йени ракы», если хочешь.

– Тебе нечего стыдиться, дорогая моя… Холодильник Самихи еще более пустой.

– Все, что есть в нашем, – это остатки плова и курицы, которые Мевлют не смог продать, – сказала Райиха. – Мы также начали ставить сюда нашу бузу на ночь, иначе она пропадает.

Я упал в кресло в углу. Я, должно быть, заснул, потому что во сне я скакал на белой лошади среди стада овец, но, как только я понял, что овцы были на самом деле облаками, нос у меня заболел, раздувшись, как лошадиные ноздри, и в этот момент я проснулся. Фатьма схватила меня за нос и тянула его изо всех сил.

– Что ты делаешь! – закричала Райиха.

– Папа, пойдем в магазин и возьмем тебе бутылку ракы, – сказала моя дорогая Ведиха.

– Фатьма и Февзие могут показать своему дедушке дорогу в магазин, – сказала Райиха.

Самиха.Мы с Райихой следили за отцом, согнувшимся и уменьшившимся еще больше из-за своей горбатой спины. Отец держал девочек за руки. Они дошли до угла узкой улочки и уже собирались завернуть за угол, но вдруг повернулись и замахали, почувствовав, что мы смотрим на них из окна.

Райиха.Самиха впервые зажгла сигарету в моем присутствии. Она сказала мне, что позаимствовала эту привычку у богатых людей, дома которых убирает, а не у Ферхата.

– Не беспокойся за Ферхата, – сказала она. – Он теперь получил образование, у него есть связи в управлении по электроснабжению в мэрии, и он найдет себе работу; вскоре у нас все будет хорошо, так что не беспокойся за нас. Не позволяй отцу приближаться к Сулейману. Со мной все хорошо.

– Ты знаешь, что этот змей Сулейман сказал мне однажды? – спросила я.

Я заглянула в свою коробочку с шитьем и достала оттуда пачку, перевязанную лентой.

– Ты знаешь, что эти письма мне писал Мевлют из армии… Похоже, они были адресованы не мне, а тебе, Самиха.

До того как она ответила, я начала вытаскивать конверты и читать первые попавшиеся фразы. Там, в деревне, я часто читала письма Мевлюта Самихе, когда отца не было дома. Забавляясь с письмами, мы всегда улыбались. Но я уже знала, что в этот раз мы не будем улыбаться. Когда я читала сестре о своих глазах, «темных, словно печальные солнца», внезапно мне перехватило горло, и я поняла, какая ошибка повторять Самихе ту же ложь, что распространял Сулейман.

– Не будь дурочкой, Райиха, как такое может быть? – сказала Самиха, но в то же время смотрела на меня так, как будто то, что я сказала, могло быть правдой.

Я почувствовала, что Самиха польщена письмами, словно Мевлют и в самом деле говорил про нее. Так что я прекратила читать. Я скучала по своему Мевлюту. Я только сейчас поняла, как злилась Самиха на меня и на всех нас далеко-далеко в своем районе. Мевлют должен был прийти домой с минуты на минуту, так что я переменила тему.

Самиха.Сердце мое оборвалось, когда Райиха упомянула, что ее муж скоро вернется домой. Ведиха посмотрела на меня и сказала: «Мы с отцом как раз собирались уходить». Сначала они меня обидели, потом огорчили. Я теперь в автобусе, еду назад в Гази-Османпаша, сижу у окна, и настроение у меня очень плохое. Я вытираю глаза краешком платка. С самого начала я подозревала, что они хотят, чтобы я ушла до возвращения Мевлюта. В чем моя вина? Я задумалась, а правда ли Мевлют мог писать все эти письма мне? Я сказала себе: Самиха, не думай об этом, это неправильно. Однако женщина может контролировать свои мысли не более, чем свои сны; и подобные мысли принялись бродить в моей голове, как грабители в темном доме.

Я легла в своей крохотной комнате прислуги в шикарном доме богачей из Шишли, и, пока голуби в проеме между домами продолжали ворковать в темноте, сидя на своих насестах, я думала, что бы Ферхат сделал, если бы узнал об этом. Я даже подумала, что, может быть, моя милая Райиха сказала мне все это, чтобы облегчить мой жребий.